Таня, как обычно, балагурит. Она из нас единственная свободная и самая молодая. Снимает со своим парнем квартиру и даже не думает пока о детях.

Они, как это модно сейчас говорить, чайлд фри.

Уверена, что это ненадолго. Рано или поздно в ней обязательно проснется материнский инстинкт. Например, как это было со мной.

Стоило лишь почувствовать слабые толчки малыша, еще находящегося в животике, и сердце мое пропало. А будущее уже не казалось таким мрачным и ужасным. Ведь я была в нем не одна.

Никогда не пожалею, что родила своего сыночка. Чтобы там кто ни говорил про горькую участь матери одиночки.

Просто не всем везет с отцом для своего малыша.

Справа идет Надя. Она тоже мамочка. И хотя ее крохе еще нет и двух лет у нас много общих тем.

Где-то я подсказываю советом. Ведь сама уже прошла и адаптацию в садике и многие другие сложности этого возраста.

К тому же Надежда тоже мать одиночка. Это нас сблизило.

Надя как всегда задумчива и постоянно глядит в телефон. Не позвонят ли из садика. Зачем нас собирают в конференц-зале среди белого дня, ее мало волнует.

– Чего ты нервничаешь? – Таня у нас оптимист, – вас с Надей вряд ли уволят. У вас же маленькие дети. Есть ведь какой-то закон. Если что, под снос пойду я.

– Не говори так, – от слов коллеги становится грустно, – надеюсь, никого из нас не уволят. А собирают всех совсем по другому поводу.

– С этим согласна, – кивает, – мне работа здесь тоже нравится. И коллектив отличный. Кроме нашей начальницы жабы.

Она слегка понижает голос. Все-таки ума хватает не орать такое на всю громкость.

Я пропускаю мимо ушей ее слова и снова сосредотачиваюсь на главном. На дверях в конференц-зал.

Толкучка вокруг неимоверная. Похоже, все отделы пригласили. Повод и правда грандиозный.

Начинает нервно сосать под ложечкой.

В какой-то момент по спине ползет холодок. Чувство, будто на меня кто-то пристально смотрит. Так смотрит, что мурашки по коже ползти начинают.

Оглядываюсь, но вокруг слишком много людей. Настоящее пестрое море из одежды, лиц и причесок.

Знакомых не нахожу. Да их у меня и не много.

За те несколько лет, что здесь работаю, я почти ни с кем не сошлась. Кроме девочек из отдела. Да и то шапочно.

Мы не ходим друг к другу в гости. И ограничиваемся общением сугубо на работе.

Наверное, странный назойливый взгляд мне просто привиделся.

Некому здесь на меня так смотреть. Так… что сердце в груди замирает, а потом вновь пускается вскачь. Не догонишь.

Проходим в большой светлый зал. На первые места не рвемся. Делать нам больше нечего, как светиться перед начальством.

Судя по масштабу и тому, что сюда согнали чуть ли не всю фирму, начальство будет высшее. Наверное, и Тимур Маратович, тот самый, что меня сюда устроил, придет.

Он ведь родной дядя Миши. Хоть и отказывается от этого. А как я могу заставить верить, если даже тот чертов тест против меня.

Буду настаивать, меня точно еще и с работы выгонят. Он ведь ясно дал понять, что считает меня мошенницей. Вряд ли с тех пор что-то изменилось.

В любом случае волноваться мне не о чем. Столько лет прошло. Не то что я сильно изменилась. Но брат Кирилла меня точно не узнает.

А вот узнал бы он сам? Вопрос.

Неловко ерзаю на стуле-раскладушке. Твердом. Не очень удобном.

Сам конференц-зал весь в белых тонах. Стильный современный дизайн. Проектор на потолке. И огромный экран во всю стену.

Рядом с экраном длинный стол с микрофонами. Несколько стульев в ряд. Места для начальства.

Они будут смотреть прямо в зал. Поэтому сесть подальше было отличной идеей.

Рассуждаю так и сама не понимаю, чего боюсь.

По всей логике вещей, все страхи мои совершенно напрасны. Но сердце продолжает стучать, словно после быстрого бега. И на душе как-то волнительно.