Лёве был дан совет избегать тем, которые ему не по силам. Необходимо смотреть глубже и писать с бóльшим чувством «простого, детского, юношеского, пережитого».

Через месяц Лёва увидел напечатанным еще один свой рассказ – «Монте-Кристо». В нем речь шла о детских воспоминаниях (впрочем, не Лёвиных). Мальчик мечтает о легком ружье, которое в России называли «монтекристо» и использовали для охоты на птиц. К двенадцатому дню рождения ему удается накопить необходимую сумму, но тут он узнает, что его любимый кузен Сережа больше не убивает птиц. Он убил галку и его мучает совесть при мысли об оставшихся в гнезде птенцах. После недолгих сомнений совесть заставляет мальчика отдать сбережения многодетной вдове, чей дом сгорел. Как и «Любовь», «Монте-Кристо» описывает поворотный пункт, пробуждающиеся представления о добре и зле, что полностью соответствует духу толстовства.

Лёва прочел «Монте-Кристо» Софье Андреевне еще до публикации. Рассказ показался ей содержательным и трогательным. Мысль о том, что сын, возможно, продолжит литературный путь отца, который тот намеревался завершить, не могла не радовать. Может быть, Лёва даже прервет наконец свои вечные поиски, оставит сомнения и забудет о недовольстве всеми и всем. В дневнике она пишет: «Хорошо бы если б это стало делом его жизни, тогда он полюбил бы и самую жизнь. Здоровье его и вид стали лучше, но всё он очень худ».

То, что братья и сестры ничего не говорят о его рассказах, Лёва еще выдержать может, но плохо то, что дядя Сергей считает, что «Любовь» опубликовали исключительно потому, что автор – сын Льва Толстого. Такого же мнения придерживается и выдающийся писатель Николай Лесков. Лёва в первую очередь воспринимается как сын великого Толстого, чувствительного юношу ранит подобное отношение.

Но дебют тем не менее состоялся. Лев становится писателем с амбициозными литературными планами. Новое поприще подтверждено гонорарами – двадцать шесть рублей за «Монте-Кристо» и шестьдесят пять за «Любовь». Мысль о не сданных весной экзаменах больше не досаждает. Главное теперь – писать. И под собственным именем. Скрываться за псевдонимом и дальше казалось уже нечестным. А то, что псевдоним мог бы избавить его от многих унизительных ситуаций, в голову ему не приходит.

Летом 1891 года Толстой осуществляет давно лелеемую мечту – в подлинно христианском духе лишает себя всех средств к существованию. Недвижимость разделяется между супругой и детьми. Лёве достается Никольское-Вяземское, имение XVIII века, некогда принадлежавшее дяде Николаю. Однако жизнь помещика на данном этапе Лёву не привлекает, и в результате обмена со старшим братом Сергеем Лёва получает дом в Москве и одно из семейных владений в Самарской губернии. Он доволен.

В июле он отправляется в Самару, чтобы проинспектировать новую собственность и повторить курс лечения кумысом, в чем он снова нуждается. Алексей Бибиков, знакомый семьи, взял в аренду участок казенной земли неподалеку от имения Толстых и учредил там лечебницу, куда теперь съезжаются гости со всей России: студенты, священники, офицеры, учителя – публика самого широкого спектра.

В это же время через Самарскую губернию проезжает, возвращаясь из большого восточного путешествия, престолонаследник Николай Александрович, будущий Николай II, с придворной свитой. Городок Бузулук, где царский кортеж должен остановиться на ночлег, находится на преодолимом расстоянии около пятидесяти километров, и Лёва решает отправиться туда верхом в надежде увидеть будущего самодержца хотя бы мельком. Или, кто знает, может быть, даже поговорить. Ему составляет компанию брат Сергей, приехавший в имение по делу, связанному с коневодством. Братья стоят в толпе у церкви в Бузулуке, когда в облаке пыли появляется вереница всадников и карет. Молодой Романов ловко выпрыгивает из экипажа. Проходя мимо Лёвы, он, казалось, на миг останавливается, удивившись юноше в студенческой униформе среди местного населения. Возможно, он думает, что это террорист с приготовленной бомбой. В свите находится близкий друг Сергея граф Эспер Ухтомский, но он дает понять, что личная встреча с престолонаследником сейчас невозможна, Николай Александрович слишком утомлен для новых знакомств. И Лёве приходится пока забыть о мечте обсудить с Романовым будущее государства и свою собственную роль в нем.