И до сего времени герр Скопф ломает голову над его загадкой.

Арман Жако, капитан иностранного легиона, сидел на седельной попоне, разостланной под пальмой. Его коротко остриженная голова и широкие плечи, прислоненные к жесткому стволу пальмы, вкушали сладостную негу отдыха. Его длинные ноги раскинулись на попоне, а шпоры вонзились в песчаную почву маленького оазиса. Капитан отдыхал: целый день он провел в седле, носясь по сыпучим пескам пустыни.

Он лениво курил папиросу, наблюдая, как его денщик готовил ему ужин. Капитан Арман Жако был доволен собой и всем миром. Справа от него шумно суетились его старые солдаты, сожженные солнцем; отдыхая от тяжелых оков дисциплины, они потягивали утомленные члены, смеялись, шутили, курили: двенадцать часов они ничего не ели и теперь предвкушали удовольствие от вкусного ужина. Между ними, безмолвно насупившись, сидели арабы в белых одеждах, связанные и окруженные стражей.

Глядя на своих пленников, капитан Арман Жако чувствовал приятное удовлетворение, ибо он сознавал, что хорошо исполнил свой долг. В течение долгого, жаркого, голодного месяца носился он со своим маленьким отрядом по бесплодной пустыне в погоне за шайкой разбойников, которые не раз нападали на мирные селения и уводили верблюдов, лошадей и коз; каждый грабеж неизменно сопровождался убийствами.

Капитан настиг их неделю тому назад. Битва была жаркая: капитан потерял двоих солдат, но зато разбойники были разбиты. Улизнуло около десятка, не больше; остальные, за исключением пятерых, взятых в плен, искупили свои преступления под пулями его молодцов. Но приятнее было то, что в числе пленных находился их атаман, Ахмет бен Худин.

Затем мысли капитана Жако перенеслись к маленькому дому, где завтра его радостно встретят жена и дочь. Взор его засиял нежностью, как всегда, когда он думал о них. Он ясно представил себе красоту матери, отраженную в детском личике маленькой Жанны. Как они будут смеяться вместе завтра вечером! Он даже почувствовал, как прижмется мягкая женская щека к его лицу – прикосновение бархата к коже быка.

Его мечтания были прерваны голосом офицера, который звал часового. Капитан Жако открыл глаза. Солнце еще не зашло, но тени деревьев, окружавших источник, и тени лошадей и солдат убегали далеко на восток по золотым пескам. Туда протянул свою руку часовой, туда же, прищурив глаза, смотрел капрал. Капитан Жако вскочил; он не любил смотреть с помощью чужих глаз, он должен посмотреть сам. Он всегда все замечал первый, недаром его называли «ястребом». Он увидел там, куда убегали тени деревьев, дюжину двигающихся точек, то опускавшихся, то поднимавшихся в песках. Точки пропадали и появлялись снова, становясь все больше и больше. Жако сразу узнал их. Это были всадники пустыни, арабы.

Сержант подбежал к капитану. Весь лагерь вглядывался вдаль. Жако отдал сержанту несколько кратких приказаний, сержант приложил руку к козырьку и вернулся к солдатам. Двенадцать человек оседлали лошадей и поскакали навстречу всадникам. Оставшиеся приготовились к сражению. Может быть, всадники, так быстро скачущие к их лагерю, – друзья пленных арабов и хотят освободить своих товарищей внезапным нападением. Впрочем, всадники не старались скрыть своего приближения: на виду у всех они бешено мчались к лагерю. Но «ястреба» не так-то легко обмануть: именно эта откровенность и казалась ему подозрительной.

Сержант со своим отрядом встретил арабов в двухстах ярдах от лагеря. Жако видел, как сержант говорил с высоким, одетым в белое человеком, должно быть, вождем этой шайки. Затем сержант и араб вместе поскакали к лагерю. Жако ждал их. Оба они соскочили с коней перед ним. – Шейх Амор бен Хатур! – возвестил сержант. Капитан Жако внимательно рассматривал шейха. За сотни миль кругом он знал всех арабских вождей; но этого человека никогда не видал. То был высокий, угрюмый старик лет шестидесяти, со следами страстей на вытянутом лице, с узенькими, злобными глазками. Капитану Жако араб сразу же не понравился.