– И что вообще никто не рожает на Марсе?

– Клоны не способны к половому размножению.

– А как же отношения между мужчиной и женщиной?

– Клоны занимаются сексом, если ты об этом. Просто исключена вероятность зачатия.

Мы прошли в следующий зал. Тут стояли тысячи банок с зародышами. На каждую банку было накинуто что-то вроде наушников.

– Что это? – ужаснулся я.

Увиденное вселяло не только ужас, но и отвращение, мне захотелось поскорее покинуть это жуткое место.

– Нейро-лингвистическое программирование зародышей. Мы начинаем воспитание ещё на стадии создания.

Лука говорил спокойно чётко и хладнокровно, как будто читал лекцию студентам в аудитории. Его ничуть не смущала эта обстановка.

– А дальше что? – с трудом выдавил я из себя, сдерживая рвотный рефлекс.

– Дальше другие методы, сейчас всё увидишь.

– А можно не смотреть? Я вроде как уловил суть.

Лука посмотрел на моё перекошенное лицо. Представшая картина вызывала у меня омерзение и отвращение. Множество зародышей на разной стадии развития, помещённые в банки с жидким прозрачным раствором. К банкам по трубкам что-то поступало. Зловонье спирта вперемешку с химикатами усиливали неприятные ощущения. Я чувствовал, что если сейчас же не покину это помещение, то мой недавний обед вырвется наружу прямо здесь. По моему многострадальному лицу это понял и мой гид.

– Можно и не смотреть, – лаконично заключил Лука и вывел меня из этой кунсткамеры.

Немного отдышавшись и заставив себя забыть увиденный кошмар, я обратился к сверхчеловеку, который невозмутимо стоял рядом и наблюдал за моей реакцией.

– Зачем было показывать мне всё это безобразие?

– Человеческий вид был склонен к насилию, жестокости и самоуничтожению. Вы ставили жестокие опыты на людях и на животных. Не думал, что безобидные медицинские опыты над зародышами клонов вызовут у тебя такую реакцию.

– Не все люди одинаковые, – я злобно оскалился и повторил иронично, передразнивая его, – Безобидные…

– В этом и заключается слабость вашего вида. Сейчас мы работаем над созданием нового вида. Они будут обладать телепатией и коллективным разумом. Это будет следующая ступень эволюции.

– Ещё один сверхчеловек?

– Сверхменахель, я бы назвал.

– А давайте Вы мне просто расскажите про этих своих клонов где-нибудь в более приятном месте, где не воняет химикатами.

– Что бы ты хотел увидеть?

– Ну, я рассчитывал увидеть достижения науки и техники, а не опыты над не родившимися существами.

– Хорошо. Вернёмся в квадрат Е1, тем более там у нас есть ещё несколько запланированных на сегодня дел.

Мы вернулись в столицу, где Айзек тут же поприветствовал нас дружелюбной улыбкой. Даже в такой толпе и суматохе ни что не могло проскользнуть мимо его внимания.

– Он отдыхает когда-нибудь, – спросил я у Луки шёпотом, хоть Айзек и находился от нас достаточно далеко, но мало ли как устроен слух у этого андроида.

– Конечно, отдыхает. Когда нет дел. И можно не шептать, он всё равно всё слышит.

Я почувствовал некую неловкость перед Айзеком и даже немного покраснел, бросив взгляд в его сторону.

– Айзек обладает высочайшим интеллектом. Он не может обидеться, рассердиться или проявлять какие-либо другие эмоции. Он всегда принимает логически верные решения.

Этот Лука словно читал мои мысли и это меня отчасти раздрожало.

– Вы можете читать мои мысли? – поинтересовался я когда мы поднимались на лифте.

– В данный момент нет. Просто ты не умеешь контролировать свои эмоции. Твой голос, жесты, микромимика выдают твои мысли.

– Зато у тебя хорошо получается, – неожиданно для себя я впервые обратился к нему на «ты», хотя сам Лука обращался ко мне исключительно только так.