– С дворцом что-то стряслось. Маттеус просит прибыть.

– Я не понимать, зачем такой дворец строить, – покачала она головой.

– Какой такой?

– Необычный.

– Так ни у кого такого нет.

– И как жить? Столько ступенька.

– Как жить? Со всеми удобствами. Лифт будет. И по ступенькам бегать не придется.

Серафима едва заметно поджала губы, с трудом сдержавшись от изображения классической «куриной жопки». Очередной ее заход явно натолкнулся на «глухую стену», и она решила не нагнетать. В конце концов, это не лучшая стратегия. Вместо этого она произнесла:

– Хорошо. Тогда я ехать с тобой.

– Зачем?

– Я нельзя?

– Можно. Но зачем?

– Интересно.

Алексей пожал плечами.

Хочет и хочет. Почему нет? В конце концов, именно она будет заведовать по обычаю дворцовым хозяйством. И было бы неплохо, чтобы и она своим глазом поглядывала. Вдруг какую-то неочевидную вещь упустили?

Покушали.

Привели себя в порядок, проведя обязательную гигиену. С зубными тут было все ОЧЕНЬ плохо, поэтому Алексей относился к чистке и общему уходу за зубами максимально трепетно.

Оделись.

Выехали.

Было недалеко, но все равно идти пешком по ранней весне не хотелось. В первую очередь из-за жены. Она с непривычки мерзла.

На стройке творился хаос.

Кран-балку, с помощью которой поднимали грузы с земли, нормально не закрепили на новом ярусе. Она сорвалась. И, совершив довольно заковыристый кульбит, пробила кладку легкой стены первого яруса. Ничего особенного – просто «колодец» в полкирпича, заполненный туфом в качестве наполнителя, развалился.

Пробила и пробила.

В обычной ситуации Маттеус отработал бы все в обычном порядке. Дело-то житейское, на стройке и не такое бывает. Однако тут имелся нюанс – туф оказался покрыт плесенью…

– И как это понимать? – спросил Алексей строителя на немецком. Тот, несмотря на определенные усилия, все еще очень плохо говорил на русском языке.

– Не знаю, – развел он руками. – Видимо, сырой был, когда засыпали. Или еще что случилось.

– Плесень… – покачал головой царевич.

– Это есть очень плохо. Никак нельзя плесень. Надо вскрывать прочие колодцы и проверять.

– Разве это спасет ситуацию?

– Нет, – после долгой паузы ответил Пеппельман.

– Как сделать так, чтобы спасло?

– Выкладывать легкие стены целиком из кирпича. Фундамент и каркас это позволяют…

В принципе, задуманные им тройные стеклопакеты, разнесенные на пару ладоней каждый, вполне должны были защищать от холода. Да и оснащение здания паровым отоплением с теплоизоляцией подводящих труб сильно ситуацию облегчало. Но… делать толстые стенки из полнотелого кирпича он не хотел. Тонкие будут промерзать. А толстые окажутся слишком тяжелыми, что просто не вписывалось в философию здания.

Решили не спешить.

Первый ярус – ладно, строить с использованием полнотелого кирпича, а все, что выше, – ждать, пока запустят уже выпуск так называемой теплой керамики. Проще говоря, керамических блоков с множеством малых пустот. Маленький заводик для их выпуска уже строили.

Серафима слушала молча и лишних вопросов не задавала. Все равно немецкого не понимала. Просто имитировала молчаливый «хвостик» мужа. Только очень любопытный. И головой она крутила – дай боже, в чем-то даже нервируя Пеппельмана, который воспринимал это любопытство с опаской.

Вышли со стройки.

– Видимо, на год еще въезд наш во дворец откладывается.

– Сложный башня, – покачала головой Серафима.

– Зато все вокруг будут понимать, у кого самый большой.

– Большой? Что? – не поняла жена.

– Неважно, – отмахнулся, усмехнувшись, муж. Вдаваться в долгие объяснения ритуальных игрищ вокруг публичного статуса он не собирался. Видимо, в Иране они были другими. Ну или она просто не поняла.