Фу-ф, ну хоть белая футболка имеет вырез почти под горло.

- Здравствуйте, - обхожусь без имени-отчества, - спасибо за комплимент моему заведению. Это от и до заслуга сотрудников.

- От руководителя многое зависит, поверьте моему опыту.

Мне хочется закатить глаза. К чему эти любезности? Ведь по его милости начальник здесь скоро может смениться. Да еще взглядом сверлит, что хочется опустить глаза. Скольжу ими по столу.

- Сэндвич с рыбой… - зачем-то комментирую его заказ.

Волков улыбается.

- Да, готовят их у вас восхитительно.

В меру соленая форель, зелень, нежный сырный соус. Мой сын их тоже очень любит. Наш сын. У них не только глаза одинаковые, но и вкусы? Сглатываю.

- Рада, что вам понравилось. Простите, мне нужно работать.

- Кира!

Как он успевает податься вперед и поймать меня за запястье?! Я за это время и вскрикнуть не могу. Волков держит меня крепко.

- Сядь.

Еще он умудряется зажать руку в тисках, не причиняя боль. И обезволить одним взглядом. Официантов рядом нет, мы можем не изображать вежливость.

- Зачем? - спрашиваю и все же сажусь.

Наши руки по-прежнему вместе и ложатся на маленький столик рядом с его буком. Смотрю на контраст моей светлой и его загорелой кожи. На вены, выступающие по тыльной стороне его кисти. На в меру крупные, ухоженные ногти мужчины. Отчего-то его совершенный вид вызывает досаду.

- Почему мы не можем поговорить спокойно? - Петр поднимает четкую густую бровь.

Действительно, почему? Эта всего лишь угроза для кафе злит меня? Или есть тут еще какой-то нерв? Даже не говоря про подвешенный вопрос сына. Выдыхаю.

- Сейчас в моей жизни мало покоя, - хмурюсь, но говорить стараюсь без эмоций.

- А что в ней происходит? Кто твой сожитель?

Мои глаза расширяются. Что за слово из криминальных сводок?..

- Послушай, Петр, - я не ощетиниваюсь слишком, потому что в его вопросах есть своеобразная толика заботы, - ты ведь сам сказал, что не считаешь меня своей собственностью. Да, мы знакомы. Но это знакомство не получило продолжения. И тебя вроде как не должна волновать моя жизнь.

Можно было осадить Волкова пожестче. Но под пронзительным взглядом с синью я теряюсь. Так и кажется, сейчас мужчина скажет - да ты врешь! И кофейня вспыхнет красным цветом как студия в шоу при неправильном ответе.

А еще Волкова мало смущает мой отпор. Он не теряет уверенность. Только руку мою отпускает, и я ощущаю холодок. Моя и его кожа чуть взмокли от крепкого прикосновения.

- Я хочу, чтобы все было по-человечески, - говорит он, вкладывая какой-то свой смысл в это слово, - ты явно открыла бизнес на последние. У меня нет цели оставить тебя на улице. Тем более, выяснилось, у тебя ребенок. И мужик, судя по всему, не несет за тебя ответственность.

Еще немного, и от наших диалогов мне придется обращаться к травматологу. Лечить падающую каждый раз челюсть.

- Дело я открыла на унаследованный капитал. У нас небогатая семья, но мы коренные жители города. Когда умер мой дедушка, мне досталась часть от продажи его квартиры. После дележки с другими наследниками… Неважно. В общем, я рискнула открыть бизнес.

Я не какой-то невероятно смелый человек. Но иногда слушаю свое сердце. Мне было бы сложно устроиться в наём, имея малыша. И просто необходимо было чем-то заняться. Чтоб не думать о… В общем, чтобы не думать.

- Ты вышла в плюс, молодец, - одобряюще кивает Волков, - этот доход в прямом смысле кормит тебя. Поэтому я не хочу проходиться по вам танком.

- Ты очень мил… - бормочу.

Все прекрасно понимаю, но… Мне дорого это место! Так же как мне уютно в квартире бабушки, мне хорошо в своей кофейне. Наверное, это старомодные принципы, и они не слишком вписываются в ритм современной жизни.