Только бизнес.
Вот такая первая взрослая встреча отца и сына.
Вечная «Обыкновенная история»: такое воспитание чувств, начало взросления для Ильи и, как водится, мучительных разочарований.
Но это история моего сына.
Глава 9
«Жизнь – обман с чарующей тоскою…»
(Сергей Есенин)
– Эй, пацан, стой-на.., – трое оборванных подростков останавливают Илью, который «обкатывал» свой новенький только что подаренный ему велосипед. Новенький, желанный, модный. «Кама» назывался.
– Серый, я его знаю, у него еще мать в телеке, – кричит один из хулиганов.
– Че надо? – как можно суровее спрашивает Илья. Ему 11—12 лет. Неприкаянные эти пацаны-подростки гораздо старше.
– Слышь, дай прокатиться, ну че жидишься, дай, не выпендривайся, – с хамовато-наглым упорством, свойственным всем отпетым дворовым пацанам знаменитых 90-х, – кричат они, перебивая друг друга.
– Сейчас, сделаю еще два круга, – говорит Илья и уезжает. Пацаны, с завистью поглядывая то на велик, то на Илью, бегут за ним.
– Илюха, ну дай, че ты, – уже упрашивает один, – только прокатиться разок…
Смотрит Илья на жалких, хотя и существенно старше его, ребят, и решает:
– Ладно, только – по одному, – те, злорадствуя и громко смеясь, уезжают, а кто и убегает.
Илья остался ждать, когда они вернуться… Наивный.
Стоит ли говорить, что никого он так и не дождался. Пришел домой. Молчит, сдерживает слезы. Ну, конечно, страдает. А что поделаешь?
Чуть позже они с друзьями «разобрались» с этими жуликами, и тогда Илья пришел с фингалом под глазом.
Первый урок коварства на тему: стоит ли быть таким доверчивым и жалостливым, будучи наивно уверенным, что все такие, как ты сам, был пройден на практике.
«Совсем не приспособленный к физическим «разборкам» мой интеллигентный мальчик, «он просто органически другой», – думала я, – и вдруг с фингалом.
Значит, дрался, отстаивая свое право.
Но отрицает, что дрался, говорит, что это так, неудачно упал.
Дрался, конечно.
И я чувствую, что «дрался» -то он, как и тогда, или почти, как тогда в детском садике в 3 своих годика.
Тогда маленького Илью кто-то ударил, слезки потекли, потому что больно было. И когда я его спросила:
– Илюшечка, ну ты хоть сдачи-то дал этому мальчику?
Он ответил так:
– Я ему такую сдачу дал, что этот Славка летел в Космос, на Луну, – конечно, я поняла, какую он дал «сдачу».
Однако все болезни роста нормальных мальчишек Илья стремился почувствовать и преодолеть с каким-то необъяснимым задором и желанием, исподволь даже провоцируя порой себя на это.
Велосипед возвращен не был (эти юные наркоманы-токсикоманы его продали, то есть, сбагрили кому-то, обменяв на вожделенную дозу).
Илья был в смятении чувств, его предали, обманули, у него нагло и некрасиво отобрали ему подаренную желанную вещь.
– Вот гады проклятые! Ну да Бог с ним, с велосипедом, Илюшенька, – успокаивая внука, приговаривала бабушка, еще больше переживая за своего Илюшеньку, чем он сам за свой велосипед.
Купили другой (не такой красивый и модный, конечно) но, как говорится, осадок остался.
Вот и сейчас вчерашний школьник Илья Базарсад после разговора с отцом испытал нечто подобное, похожее на смятение чувств, он находился в некоем замешательстве.
Вот и сейчас у него что-то дорогое и бесценное «отобрали».
Возможно, его красивую приверженность к своим мечтам и сформулированным уже представлениям о целесообразности поступков и действий «отобрали», как «отобрали» его сложившуюся к этому времени картину мира…
Ее высмеяли, и все смыслы перевернулись.
Это был первый серьезный переломный момент в жизни и в душе Ильи.
А Жаргал с роскошным и упоительным высокомерием, граничащим с удовольствием классического манипулятора, наконец-то продемонстрировал (в том числе, хотя и мысленно, но опять-таки мне) чего стоит он.