– «Раз так, то и ужин готовить будешь один», – недовольно фыркнула Рея. Мор вздохнул, понимая, что она ревнует, принимая человеческий облик.

– Мы выиграли, – раздался звеневший голос Лунны. Девушка смеялась, с детской наивностью радуясь победе. Она бросилась на шею брата, даже не стараясь сдерживать эмоции. Янтарь крепко обнял сестру, с грустью осознавая, что это первые объятия за несколько лет. Он повернул голову к другу, благодарно кивнув, Мор только усмехнулся, подтягивая рыжеволосую бестию к себе.

– Это было здорово, ты хорошо держалась, в следующий раз мы даже шанса им не оставим, – ласково сказал Ян, убирая с лица девушки прядь выпавших волос. В глазах принцессы вновь показалось грусть, она тут же убрала худенькие руки с плеч, мотнув головой. Холодная стена, возведённая годами, разделяла брата с сестрой, один полёт не мог ничего изменить, как бы молодой регент этого не хотел. – Ты устала? Это ничего, полёты всегда изматывают. Выдвинемся с первыми лучами солнца, устроим привал здесь, до деревни недалеко, это подходящее место.

– Нам нельзя терять времени, мы должны найти отца с мамой, – сказала девушка. – Я в порядке, не обращайся со мной, как с ребёнком!

– Лу, Ян прав, – вмешался чёрный дракон. – Вечер уже, куда мы сейчас пойдём? Устроим привал здесь, а с первыми лучами выдвинемся.

– Хорошо, – согласилась она. Янрать только головой мотнул, не понимая, почему его сестра так легко соглашается с Морионом, но всегда перечит ему.

– Вот и славно, – улыбнулся чёрный дракон, осмотревшись по сторонам. – Соберу веток для костра, а вы пока тут располагайтесь.

– Можно мне с тобой? – встрепенулась Лунна, теребя подол платья.

– Конечно, поможешь выбрать самые сухие, – улыбнулся Мор. Рея поднялась с земли, она подошла к мужу, взяв за руку.

– Я тоже с вами, вместе наберём быстрее, – улыбнулась она, не желая оставлять Мориона наедине с принцессой. Рыжеволосая бестия повернулась к Лунне, хлопая большими зелёными глазами. – Может, брату поможешь лагерь обустроить, так мы быстрее справимся, и ты сможешь отдохнуть.

– Я не устала, – произнесла она, скрестив руки на груди.

– Действительно, Лунна, что тебе с ними делать? Они и так из-за нас наедине побыть не успели, не мешай ты им, – вмешался Янтарь. – Мне поможешь, ты что за ним хвостиком носишься, не до тебя ему! – девушка ничего не ответила, дрожащими руками разбирая сумук. – Ну, значит разобрались, идите уже, – пожал плечами Ян, не понимая поведения сестры. – И про ветки не забудьте! А то знаю я, чем вы там заниматься собираетесь…

– Эй, пинцесска, всё хорошо? – Морион улыбнулся, смотря на девушку. Лу только кивнула, не поднимая головы. – Мы не долго…

Он обнял жену, скрываясь вместе с ней за деревьями.

– Мелочь, помнишь, как нас папа учил лагерь разбивать? – спросил Ян, пытаясь отвлечь девушку. Лу подняла глаза, зверьком смотря на брата. – Что ты бузишь? Ну хочешь, здесь ветки собери…

– Ты только всё портишь! – прошептала принцесса. – Ненавижу тебя!

– Да что я опять сделал не так! – растерялся молодой регент. Девушка отвернулась, смахнув с глаз слёзы. – Хвостик, – парень взял себя в руки, понятия не имея как с ней себя вести. – Я тебя обидел? Слушай, Лу… Я знаю, что был паршивым братом. Но я стараюсь это исправить. Ты моя семья, и ближе тебя у меня всё больше никого нет. Помоги мне в этом, – Лу не ответила, опуская глаза. – Ладно… Давай разобьём лагерь, пока Мор с рыжей не вернулись.

Янтарь достал маленькую коробочку с магическими символами, с улыбкой вспоминая названную мать. Мира была превосходным магом, с каждым годам усовершенствуя свой дар. Небольшая вещица была её изобретением, палатка, почти не занимающая места, которую всегда можно было взять с собой. Благодаря магам в мире появилось много необычный изобретений, облегчающих жизнь. Если бы не так называемая болезнь дочери, она могла бы создать столько удивительных вещей, но Лунна умирала и у женщины оставалось всё меньше времени, чтобы заниматься любимым делом. Эта коробочка была подарком на его восемнадцатилетние, Ян хвастался ей перед друзьями, не выпуская из рук. Но через пару месяцев он просто забросил её в шкаф, даже не вспоминая. После их смерти каждая безделушка, хранившая воспоминания о родителях, приобрела совершенно иной смысл, заставляя сердце обливаться кровью.