Доктор настолько был охвачен своими мыслями, что не заметил, как Вайнод, вырулив одной рукой на круговой подъездной путь перед клубом, другой рукой припозднился нажать на тормоза, так что чуть не сбил доктора. Во всяком случае, это отвлекло доктора Даруваллу от мыслей о второй миссис Догар. Пусть на мгновение, но он забыл о ее существовании.

Лучшее из двух такси карлика – из тех двух, что были с ручным управлением, – стояло в ремонтной мастерской. «Проверка карбюратора», – объяснил Вайнод.

Поскольку Дарувалла не имел ни малейшего представления о том, что такое проверка карбюратора, он не стал углубляться в детали. Они выехали из клуба «Дакворт» на старом «амбассадоре», кузов которого, прежде светло-жемчужного цвета, приобрел уже серый налет – как зубы, подумал Фаррух. К тому же ручку газа чуть ли не заклинивало.

Тем не менее доктор велел карлику ехать мимо старого отцовского дома на Ридж-роуд в районе Малабар-Хилл; все это, разумеется, потому, что мысли об отце и о Малабар-Хилле не отпускали его. Фаррух и Джамшед продали этот дом вскоре после убийства отца – когда их мать решила провести остаток жизни с детьми и внуками, из которых никто не хотел оставаться в Индии. Мать доктора Даруваллы умрет в его доме в Торонто, в спальне для гостей. Тихая и мирная смерть Мехер – во сне во время ночного снегопада – была несравнима с насильственной смертью старого Лоуджи от взрыва бомбы.

Фаррух не впервые просил Вайнода проехать мимо дома его отца на Малабар-Хилле. Из такси этот дом был едва видим. Бывшая собственность семьи Дарувалла напомнила доктору, насколько поверхностны стали его контакты со страной, где он родился, – для Малабар-Хилла он был теперь чужаком. Доктор жил как гость в одном из этих унылых зданий на Марин-драйв, в апартаментах с тем же видом на Аравийское море, что и из десятка других подобных квартир. Он платил 60 лакхов (около 250 тысяч долларов) в год за квартиру площадью не менее 1200 квадратных футов[35], но почти не жил в ней, ведь он редко приезжал в Индию. Его укоряли за то, что на время своего отсутствия он не сдавал квартиру в аренду. Но Фаррух знал, что такой глупости делать не следует, поскольку законы Бомбея были на стороне жильцов. Если бы доктор Дарувалла пустил к себе жильцов, то уже никогда бы от них не избавился. Кроме того, за фильмы об Инспекторе Дхаре доктор получал столько лакхов, что было разумно какую-то часть их тратить в Бомбее. Благодаря счету в швейцарском банке, с его волшебными возможностями и хитроумными агентами-посредниками, Дхару удавалось с успехом выводить из Индии бо́льшую часть их совместных гонораров. Доктор Дарувалла испытывал стыд и за эту аферу.

Похоже, у Вайнода был нюх на то, когда у доктора Даруваллы можно просить денег. Его предприятие зависело от материальной поддержки доктора, и карлик ничуть не стыдился своих просьб, считая, что имеет на это особое право.

Вайнод и Дипа взяли на себя заботы по спасению беспризорных детей из трущоб Бомбея; проще говоря, они набирали для цирков маленьких обитателей улиц. Они разыскивали нищих акробатов – этих детишек, отличающихся хорошей координацией, – и Вайнод делал все возможное, чтобы пристроить талантливых маленьких бездомных в более достойные цирковые труппы, чем «Большой Голубой Нил». Дипа пыталась также ограждать детей от проституции, спасать девочек, которым грозила такая участь, – хотя редко кто из них представлял интерес для цирка. Насколько доктору было известно, единственным цирком, который пристраивал у себя найденышей Вайнода и Дипы, был не такой уж большой «Большой Голубой Нил».