Моэма демонстрировала поразительную проницательность. Аксен и Армус остолбенели.

– Ты ведь никому не расскажешь? – умоляюще спросили они.

– Зачем? – пожала плечами женщина. – Любая ложь недолговечна. Она рассыпится и без моей помощи.

Когда шаманка ушла, лица братьев омрачились. Она видела их насквозь, от нее невозможно было ничего скрыть. Молодые люди действительно всю ночь охотились на оленя, чтобы выдать его за призрачного Хантия. Это и была та безумная идея Армуса, на которую так долго не соглашался Аксен.

***

Тем временем в шалаш вождя вернулись его жена и дочь. Мария принялась быстро утирать слезы.

– Чего смотришь? – отрывисто спросила у нее женщина.

– Кто это? – спросила дочь у матери.

– Наша служанка, – ответила ей женщина. Оглядев грязное окровавленное платье Марии, она добавила: – Переодень ее! Сегодня нужно обработать много шкур, ее помощь нам пригодится.

Пока женщина раскладывала в очаге хворост, дочь вождя подошла к Марии и улыбнулась.

– Не бойся, – тихо сказала она. – Моя мать строгая, но справедливая. Как твое имя?

– Мария, – робко ответила девушка.

– Меня зовут Цихити. Идем со мной, у меня много одежды, ты сможешь переодеться.

Доброжелательный тон Цихити немного успокоил Марию. Она решила взять себя в руки. Цихити оказалась улыбчивой и болтливой, помогла Марии снять платье и, увидев ее перевязанное плечо, испугано скрикнула:

– Ты ранена?

– Меня задела стрела, – ответила девушка. Вспомнив свирепое лицо арвана, пытавшегося ее убить, она пошатнулась.

– Какой ужас! – покачала головой Цихити. – Арваны – жестокий народ. Я очень их боюсь…

Мария тяжело вздохнула и решилась спросить:

– Откуда вы знаете мой язык?

– Меня научил отец. Он выучил его во время общения с «детьми луны». Ты не единственная бледнолицая, которая сюда попадала.

– Значит, их было много? – удивилась Мария. – И их всех убили?

– Не всех, – возразила Цихити. – У одного нашего охотника есть белый сын. Отец согласился оставить его, потому что на его защиту стал Хантий.

Цихити пожертвовала для Марии свою тунику из мягкой тонкой кожи, юбку с бахромой и подарила очень ценное ожерелье из иголок дикобраза.

– Превосходно! – улыбнулась Цихити, заплетая ей косы.

Пока мать готовила к отделке оленьи шкуры, Цихити разрешила Марии немного отдохнуть. Этой ночью девушка почти не спала, и силы покидали ее с каждой минутой. Вскоре им обеим предстояло присоединиться к работе.

Мать Цихити, которую звали Майа, вбила в землю несколько палок и туго натянула между ними шкуры. Они были уже очищены от сухожилий и остатков мяса. Мария никогда не видела процесса обработки кожи и ничего об этом не знала.

– И какой с тебя толк, если ты ничего не умеешь? – нахмурилась Майа и ушла готовить обед к возвращению мужа.

Мария нахмурилась. Еще вчера она жила спокойной жизнью в привычных для себя условиях, а теперь ее лишили свободы, да еще и обвиняют в том, что она не умеет выделывать шкуру!

– Не беспокойся, – улыбнулась Цихити. – Я тебя всему научу. Нам всего лишь надо натереть шкуру жиром и оставить ее сушиться. Тогда она будет мягкой.

Девушки принялись за работу. Мария молча натирала кожу, сосредоточенно обдумывая свое положение.

– Как ты очутилась в наших краях? – вдруг спросила Цихити.

– Если бы я знала… – вздохнула Мария.

– А где ты была до этого? Какой была твоя прежняя жизнь?

Безобидный вопрос озадачил Марию. Особенно огорчила фраза «прежняя жизнь».

– Все было чудесно. Мой отец работал хирургом, мама – сестрой милосердия… – ответила девушка, но, увидев, что Цихити ее не понимает, быстро добавила: – Мои родители спасают людям жизни.