Да, и короткой вспышкой – плохая жена. Неслучившаяся мать. Любовница, любовница, любовница. Бросила. Брошена. Боги, какая ерунда. Какая все это была ерунда по сравнению с чужими жизнями. Стоило так убиваться ради этого.

Магда громко чихнула. Все прошлое – прах, и с прахом пусть пребывает. Важно только настоящее и то, что мы можем с ним сделать.

Высыпала содержимое пакетов в воду, поболтала рукой – вода покрылась радужными разводами и начала слабо опалесцировать. Пять минут, пусть растворятся окончательно. Пока можно вынуть свою старую одежду из того же сундука. Вынула, встряхнула, расправила.

Посрывала поношенные тряпки и с головой опустилась под воду, задержав дыхание.

Через несколько мгновений мокрыми босыми ногами на не слишком— то чистый дощатый пол встала женщина лет тридцати.

Схватила за шкирку кошку и макнула ее туда же, потом ещё мокрую резким движением выбросила через открытое окно во двор.

Магда уже закончила одеваться – успела отвыкнуть от тугой кожи, от нежного шелка рубашки, подколола подсохшие кудри старинными гребнями с гранатами, когда со двора донёсся низкий возмущенный рык.

Узкой усатой мордой поводила из стороны в сторону негодующая драконица.

Как и Магде – старухой, ей тоже гораздо больше нравилось быть кошкой.

Очнулась, лёжа на боку неизвестно где, хорошо ещё – в тепле и сухости, на мягкой перине. Вдоль спины она ощущала тёплое касание непонятного огромного пушистого зверя, но сил повернуться не было. Сил не было вообще ни на что.

Голова раскалывалась, сердце трепыхалось как рыбка в кулаке. Тело было ватным и непослушным. Даже открыть глаза не получалось. Веки жгло, словно бы она долго плакала, лицо казалось отечным. Тэсса с трудом подняла руку к лицу, потерла глаза – не помогало. Да и движение отняло последние крохи сил.

Неизвестно откуда всплывали странные и страшные картинки.

Она была в детском приюте. Особенном приюте для особенных детей. Форма, уроки, построение по утрам. Преподаватели и воспитательницы, комнаты— казармы на десяток девочек и мальчиков. Библиотека! Тэсса всегда удивлялась, откуда она умеет читать.

Подруга Маргарита. Остриженные чуть ниже ушей светлые волосы, как пух одуванчика, сбитые коленки. Разорванный рукав форменной туники.

Золотые рыбки, парящие в воздухе. Цветы, распускающиеся на ладони. Десятки, сотни мелких и крупных чудес.

Грохот и крики, испуганные, истошные.

Небо становится черным от крыльев. Драконы сжигают дома, сжигают учебные корпуса приюта, сжигают людей. Кровь и грязь. В воздухе кружится пепел, летят горящие страницы книг. Осколки флаконов с чудесными снадобьями хрустят под ногами. Ученицы мечутся, как испуганные птицы. У обрушенного угла дома лежит их воспитательница – и по тому, как осело мешком ее тело, становится ясно – она больше никогда не встанет.

Маргарита кричит, потому что мужчина в истошно— фиолетовом плаще заламывает ей руки за спину и тащит с собой. Она брыкается, но он легко перехватывает ее поперек талии и вскидывает на плечо. Больше они не виделись. И, наверное, не увидятся.

Саму Тэссу тоже хватают, тащат, перекидывают как куль через спину взрослого дракона. Она вопит, брыкается, но это все бесполезно – кожаные ремешки перетягивают ее запястья и голени, и все что ей остается – это смотреть, как внизу мелькает земля, проносятся горящие крыши, как исчезает все, что она любила.

Тэсса готова была поклясться, что ничего этого с ней никогда не было. Она выросла в деревне, была поздней и желанной дочерью пожилых уже родителей. Вот запруда, на которую она бегала ловить рыбу. Вот дом, который достался ей в наследство. Вот там, под березой, могила папеньки, рядом лежит мать. Она сажала там цветы каждую весну, пока не осталось ни одного клочка земли, который не расцветал бы.