– Идея неплохая, держи меня в курсе, – попрощался Соколовский. Взглянув на массивные напольные часы, стоявшие в самом углу, добавил: – Через полчаса должен подъехать начальник Генерального штаба, вот я ему и доложу о нашем разговоре.

Вернувшись на рабочее место, полковник Утехин набрал номер старшего лейтенанта Романцева. Несмотря на поздний час, тот оказался на месте.

– Тимофей, я получил «добро» от Генерального штаба. Затевай радиоигру.

– Какое оперативное название радиоигры?

– Название? – призадумавшись, протянул полковник. – Пусть будет «Связной».

– Понял.

– Ты должен убедить немцев, что главное направление Советских войск – северное, это первое. Второе – отыщи для своего агента какую-нибудь неприметную квартиру на окраине. Пусть походит по городу, потолкается, может, на него и выйдет резидент. Но всегда держи диверсанта под наблюдением. О результатах доложишь завтра же!

Переговорив с полковником Утехиным, Тимофей вышел из кабинета и быстро спустился по лестнице на улицу. Еще через несколько минут он подъехал к зданию тюрьмы НКВД, располагавшейся на окраине города, в прежние годы здесь был мужской монастырь. Ветхий забор вокруг храма разрушили, а на его месте поставили высокий, из такого же красного кирпича, окутав его колючей проволокой по периметру. По углам стояли караульные вышки с прожекторами, на которых бдительно несла службу вооруженная охрана. Кельи приспособили для служебных помещений, в них также размещались арестанты.

Припарковавшись подле забора, Тимофей потопал к служебным помещениям. Позвонив в железную дверь, стал ждать. Тяжелая дверь открылась, и в проеме с автоматом за плечами показался боец из взвода охраны. Показав удостоверение, Романцев представился:

– Оперативный уполномоченный контрразведки «СМЕРШ» старший лейтенант Романцев. А вот и разрешение на посещение тюрьмы… Подписано начальником отдела контрразведки «СМЕРШ» дивизии.

– Нам уже звонили по вашему делу, – уважительно отступив в сторону, сказал красноармеец.

– Вот и прекрасно. Лебедев у себя?

– Так точно, товарищ старший лейтенант!

– Провожать не нужно, доберусь сам, дорога знакомая. Ты лучше вот что сделай… приведи в комнату для допросов Копылова.

– Есть! – козырнул надзиратель.

Дорога к начальнику тюрьмы Лебедеву проходила по длинному коридору, разгороженному на отсеки металлическими решетками, в каждом из которых Романцеву пришлось предъявлять разрешение на посещение тюрьмы. Добравшись до кабинета начальника, он негромко постучал.

– Входите.

Открыв дверь, старший лейтенант вошел в тесный кабинет. В прежние времена эта была келья настоятеля монастыря. Единственное, чем она отличалась от прочих, так это несколько большими размерами, да и оконце, встроенное едва ли не под самый потолок, было немного пошире.

В комнате ничего лишнего – скромно, как у схимника. Там, где располагалось ложе, стояли три стула. Место для молитвы занимал старомодный неуклюжий шкаф, а стол размещался под самым окном, за которым сидел майор НКВД Лебедев. Вместо иконы, как и полагается, портрет Сталина. Да и сам начальник тюрьмы напоминал монаха – был сухощав, с небольшой седенькой бородкой, но выбрит наголо по армейской моде. Биография у него была богатой, в ней совершенно отсутствовала святость, и теперь он воспринимал полученную должность как компенсацию за пролитую кровь и за многие лишения, что испытал в череде последних войн.

– Старший лейтенант Романцев? – спросил начальник тюрьмы. Приподнявшись, он протянул сухую мускулистую ладонь.

– Он самый. Майор Лебедев?

– Точно так.

Романцев крепко пожал протянутую ладонь.