– Почему? – спрашиваю, вставая следом. – Стойте. Я могу Вам помочь, —произношу и сам того не понимая, подбегаю к девушке, успевшей за короткий промежуток времени добраться до двери. В тот самый момент, когда я инстинктивно хватаю Блонди за предплечье, пытаясь задержать, меня снова прошибает мощный заряд энергии, что заводит все мысленные процессы, заставляя работать мозг на полную катушку. В голове раз за разом возникают интересные идеи по возвращению испуганной лани обратно за стол переговоров. Очевидно импульс отзывается ни во мне одном, потому что, вздрогнув, девушка затихает и, опустив голову, протяжно выдыхает:

– Извините, это личное.– В какой-то миг её грудь начинает подниматься всё чаще и чаще, а подбородок будто в замедленной съемке тянется вверх, открывая мне взор сначала на чужие ресницы, а потом и сами глаза. Всего секундное замешательство со стороны Шестаковой расставило всё по своим местам. Попытка обрести мнимую уверенность провалилась. – Для решения личного я привыкла привлекать только близких мне людей, —мимолетная слабость в зрачках моментально превращается в злость, но не лично ко мне, потому что пока я еще ничего не сделал, а к случившемуся, – а Вы в этот список явно не входите, – страх неизвестности заставляет молодую женщину дрожать словно ивовая ветвь на ветру.

 Стреляя глазами в разные стороны, чтобы избежать повторного зрительного контакта, Настя прячется в собственный кокон, в котором, по её мнению, куда безопаснее.

– Анастасия, дайте мне пять минут, – прошу, поднимая руки. – Всего пять, – со стороны я кажусь уязвимым и слабым, но на деле же использую классический психологический приём. – Вы можете рассказать мне то, что произошло без подробностей и каких-либо фактов, – медленно и чётко произношу слово за словом, – Я не буду осуждать и постараюсь помочь.

Моя убедительность подкупает её. Посеянное зерно истины прорастает в головке, рождая закономерную мысль «похоже этот нервный сухарь – неплохой адвокат». Мне не нужно гадать. Я считываю это с языка её тела, что теряет на сотые доли секунд свою привычную собранность. Ну, и да, я чертовски уверен в себе. Но просветление в чужом взгляде быстро угасает, снова напрягая тело, превращая его Эверест, который покориться лишь самому-самому.

– Не уверена, что Вы сможете мне помочь, – сомневаясь в собственных словах, Шестакова хватается за дверную ручку, порываясь сбежать.

Предсказуемо. Придется действовать грязно, иначе не сносить мне головы.

– Вы мне даже не дали шанса, – понижаю голос до едва различимого шёпота. – Чтобы человек Вам помог, Вы должны ему довериться. Кому как ни Вам об этом знать, – обрываю мысль на полуслове, надеясь, что прежняя Настя до сих пор сидит внутри этой самоотверженной женщины и сможет понять, что к чему.

– В смысле? – Блонди поднимает голову, вопросительно уставившись на меня. Мысленно ликую, растягивая рот в улыбке от уха до уха. Десять лет назад она вышвырнула меня из своей жизни как обертку от съеденной конфеты, и забыла не только вкус, цвет, но и сам фантик. А я как дурак лелею в памяти все воспоминания о ней. – Что Вы имеете в виду? – слегка отстранённо спрашивает, убирая белокурые пряди с лица, пытаясь спрятать интерес. Ха! Попалась. Я не дам тебе снова проехаться по мне танком девочка.

– Юрист связан с потенциальным клиентом юридической тайной. Всё, что будет произнесено, показано или рассказано в этой комнате, останется здесь. Алексей не случайно Вас пригласил именно в этот зал. Это единственное помещение для переговоров, не имеющее прослушек и камер наблюдения, – для пущей надежности стреляю глазами в слабые точки комнаты.