– Милая, – воскликнул Джереми, расцветая улыбкой при виде Жюстин, – позволь представить тебе Генри Эшболта. Генри, это Жюстин, твоя непосредственная… о, давайте не будем говорить «предшественница», это слишком уныло. Давайте скажем, что именно из умелых рук Жюстин ты принимаешь эстафетную палочку помощника.

– Привет, – поздоровался Генри, сжав ее руку в костедробильном пожатии.

– Здравствуй, Генри, – сказала Жюстин. – Добро пожаловать.

– Спасибо, – ответил Генри и оглянулся на Джереми с видом, который напомнил Жюстин о собаке, глядящей на обожаемого хозяина.

– Итак, – продолжила Жюстин, – откуда ты к нам прибыл?

Он назвал ее собственный университет, но у Жюстин возникло отчетливое ощущение, что его этот факт вряд ли заинтересует. Генри продолжил:

– Я выпустился с двумя дипломами – магистра политических наук и журналистики, оба с отличием. Первой степени.

Жюстин прикусила язык прежде, чем успела выдать: «Я поражена».

– А, Жюстин, – воскликнул Джереми, отчетливо ощутивший легкий холодок в воздухе, – загляни в мой кабинет, хорошо, милая? И поищи на столе. Где-то там карикатура, только что от Безжалостного. На премьера. Я бы хотел, чтобы ты сказала, не слишком ли это, эм, слишком. На обложку, хорошо?

Безжалостный Писака был свободным художником-карикатуристом и профессиональным алкоголиком, который время от времени пристраивал плоды своего едкого остроумия в «Звезду Александрия Парк».

Джереми продолжил:

– И я рассчитываю, что Генри сохранит этот разговор в тайне. Да, Генри?

Жюстин вопросительно взглянула на Генри.

– Премьер – крестный моей сестры, – объяснил тот. – Он ходил в школу с нашим отцом.

– Что ж, – заметила Жюстин, слегка ослабив контроль над тоном, – ты, должно быть, очень гордишься знакомством.

Генри равнодушно пожал плечами, но Жюстин уловила отблеск усмешки, притаившийся в уголках губ Джереми.

– Рада знакомству, Генри, – сказала Жюстин и продолжила свой путь. Ей не терпелось посмотреть, как Генри Эшболт станет справляться с доставкой почты, вытаскиванием застрявшей бумаги, сопровождением питомцев к парикмахеру и беготней к Рафаэлло и назад по шесть раз на дню. Годами.

На столе Джереми обнаружилась дьявольски точная карикатура на премьер-министра. Он, одетый в форму гестаповца, любовался собой в волшебном зеркале – раму зеркала украшала надпись «Защита границ». В отражении он, одетый в щегольской костюм с ярко-синим галстуком, праздновал победу на выборах.

Когда Джереми вошел в свой кабинет, Генри с ним уже не было.

– Ну, так что ты думаешь? – спросил он, подходя к столу.

И в задумчивости потер подбородок.

– Пойдут разговоры, – заметила Жюстин. – Писем к редактору придет… с избытком.

– То есть это слишком?

– Один мой знакомый редактор как-то сказал, что удача любит смелых, – заметила Жюстин.

Джереми кивнул.

– Ах, да. Еще один плюс в том, чтобы давать советы – тебе вернут их, когда они тебе понадобятся. Спасибо.

– Пожалуйста, – ответила Жюстин, направляясь к двери.

– О, пока ты не ушла, – окликнул Джереми и, понизив голос, спросил: – Как тебе Генри? М?

Жюстин, подумав, ответила:

– Не знала, что надпись «Молодой либерал» может быть такой броской.

Джереми хмыкнул.

– Думаю, ты отлично справляешься на новом месте. Подготовка к выпуску намного больше подходит для твоей, эм, внимательности. Наш последний номер был безупречен. Эта работа создана для тебя.

Благодарно улыбнувшись боссу, Жюстин вышла в коридор, слыша, как звучат в голове воображаемые тревожные колокольчики. Генри Эшболт был, определенно, весьма амбициозным молодым человеком. И теперь она гадала, не нужно ли аккуратно напомнить Джереми, что именно она – следующий претендент на место журналиста, и неважно, насколько хорошо она справляется на месте Нацуэ.