Я повернулся, схватил пижаму и вышел из спальни. Будет лучше, если я проведу ночь в своем кабинете, лишь бы желание не овладело мной еще больше.

Данте

Мои мысли занимала Валентина, ее признание. Я выбрал замужнюю женщину, потому что не хотел обременять себя необходимостью быть с девственницей, потому что знал, что не смогу стать тем, кто нужен неопытной женщине. Нежным любовником, который держал бы ее в своих объятиях, шепча ей на ухо слова обожания.

Мужчина, способный на такие вещи, умер тогда вместе с Карлой. И все же этот человек существовал только благодаря Карле.

Быть нежным или любящим было не в моей натуре, сейчас я был склонен к этому даже меньше, чем когда-либо. И все же развращенная часть меня, та часть, которую я прятал за дорогими костюмами и маской тотального контроля, радовалась знанию о неосознанности Валентины. Эта часть меня хотела заявить на нее свои права.

Я боролся с этим желанием, сохранял внешний контроль, хотя знал, что это заведомо проигрышная битва. Я хотел Валентину, хотел ее, как большинство мужчин хотели бы женщину такой красоты и уровня неопытности. Хотел владеть ею и развратить ее. У меня не было женщины с тех пор, как я женился на Валентине, да и до этого мои визиты к шлюхам были нечастыми. Мое тело кричало о разрядке, и не только от желания, но и от сдерживаемого гнева, кипевшего в моих жилах.

Но Валентина была моей женой и заслуживала большего, чем секс в порыве гнева. Я знал, что не смогу дать ей большего.

На следующее утро после двух чашек черного кофе я снова спрятался в своем кабинете. Я никогда не избегал кого-то. Это было мне не свойственно. Я был хорошо в конфликтах.

Я бросил взгляд на рамку с фотографией Карлы. Я схватил ее. В последние несколько дней все меньше моих ночей были наполнены воспоминаниями ее последнего вздоха. Вместо этого мои ночи были заняты фантазиями о том, как я сделаю Валентину своей.

Валентина открыла дверь. Я быстро опустил рамку.

– Что ты здесь делаешь? – В моем голосе звучали металлические нотки.

Валентина замерла на мгновение, прежде чем расправить плечи.

– Это и мой дом тоже, не так ли?

– Конечно, но это мой кабинет, и мне нужно работать.

– Ты всегда работаешь. Я хотела узнать, все ли у тебя в порядке.

– Почему собственно должно быть иначе.

– Почему? Потому что вчера ты вел себя очень странно. То ты прикасался ко мне, то тут же отстранялся.

Если бы она только знала!

– Ты ничего обо мне не знаешь, Валентина.

– Я знаю и хочу изменить это, но ты продолжаешь отталкивать меня.

Я снова перевел взгляд на лицо Карлы.

– Я никогда не хотел снова связывать себя узами брака. И на то у меня есть веская причина.

– Я не просила тебя жениться на мне! – огрызнулась Валентина, удивив меня своим гневом, таким безудержным и таким возбуждающим.

Она развернулась на каблуках и выбежала из кабинета, захлопнув дверь с такой силой, что с полки упала книга. Как азартный охотник, я погнался за ней и схватил ее за запястье.

– У тебя скверный характер.

Она сощурилась на меня, и, черт возьми, мне захотелось вонзить в нее свой член прямо тут – посреди коридора.

– Это по твоей вине.

– Наш брак был заключен чисто из практических соображений. Я уже говорил тебе об этом.

– Но это не значит, что мы не можем попытаться сделать его настоящим браком. Нет никаких логических причин, почему мы не должны спать друг с другом. Ты спал с проститутками, так почему ты не можешь спать со мной?

Ее глаза были полны смущением и обидой. Валентина была молода и в некотором смысле наивна, даже если часто притворялась искушенной.

– Потому что я был зол и хотел кого-нибудь трахнуть. Я хотел сделать это грубо и жестко. Я не искал близости, или нежности, или чего ты там еще хочешь. Я получал удовольствие, в той форме, в которой этого хотел, а потом просто уходил. Я не могу тебе дать то, чего ты так страстно желаешь. Та часть, которая была способна на это, умерла вместе с моей женой, и она не вернется.