– Над миром нависла тень ужасающих событий. Они уже рыщут, Герас. Рыщут в поисках того, кто поможет им свершить задуманное, и вот-вот найдут. Они уготовили ему страшные муки. – Глаза Инсолиты окутала белая пелена. Герас испугался и отпрянул назад. Было похоже, что отец находился в глубоком гипнозе и рассказывал так, словно видел всю картину будущего прямо сейчас перед своими глазами. Правой тощей рукой Инсолита выводил какие-то непонятные знаки в воздухе, попутно стараясь что-то нащупать. – Лишь один его неверный шаг может привести ко многим невинным смертям, кругу мести и аду на земле. Всесокрушающая Пустота проснется и вновь вернется в наш мир, обретя свое телесное обличие. Если это произойдет, то в этот раз все человечество будет обречено на погибель. Не дай этому случиться, Герас. Не дай ему свершить ошибку. Ты сможешь все изменить, я знаю это. Направь его на нужный путь, сынок. – Голос становился все тише. Настолько, что Герасу пришлось вплотную приблизиться к лицу старика, от которого пахло смертью. – Следи за этим дитя, сын мой. Оступившись, он уже не сможет вернуться назад. В самый темный час именно он поведет всех за собой. И еще… оказавшись на грани смерти, обязательно прими его дар…

Инсолита замолчал и Герасу показалось, что он успел поведать ему не все. Глаза старика стали прежними, приняв светло-карий оттенок. Он вернулся в сознание и быстро замотал головой из стороны в сторону в приступе, окончательно сходя с ума. Лицо его скорчила страшная гримаса. Старик уже ничего не понимал, но продолжал кричать какую-то бессмыслицу: – Они не знают! Не знают, что я знаю! Да! – кричал он распугивая многочисленную толпу. – Я не сдался, ты увидел это?! – обратился он уже не к Герасу, а куда-то наверх. – Я все сделал, как надо!

Инсолита вновь зашелся в страшном кашле, глаза закатились, костлявые тонкие пальцы с длинными желтыми ногтями вцепились в щеку Гераса, оставив красные полосы. Еще пара хрипящих вдохов и выдохов, несколько конвульсий, и его тело обмякло. Ладонь выскользнула из рук Гераса и сложилась со второй крест накрест на груди. Окружающие женщины ахнули, прикрыв рот рукой, а мужчины принялись их отводить в сторону. В этот момент прибежал Коин. Пробившись сквозь людей поближе, он понял, что опоздал. Увидев оцепеневшего, склонившегося над стариком Гераса, юноша опустил голову и тихо всхлипнул.

Герас не сводил полного страха взгляда с обезумевшего в последнюю минуту лица Инсолиты. Он внезапно почувствовал себя беспомощным и напуганным мальчишкой. Мастер вроде бы уже принял смерть пропавшего так много лет назад отца и тогда он не почувствовал ничего. Но теперь, увидев ее собственными глазами, держа на руках омертвелое остывающее тело и вспоминая скорченное в предсмертные секунды лицо Инсолиты, он был опустошен. Внутри завыло и стало вдруг пустынно и тоскливо. Еще один огромной осколок выпал из его души и безвозвратно разбился, образовав после себя еще бо́льшую пустоту.

Долгое время продолжал он сидеть с остывающим телом на руках, крепко его обняв. Толпа, перешептываясь меж собой, быстро разошлась, и лишь верный ученик продолжал стоять за спиной мастера, дожидаясь каких-либо указаний. Когда последний человек покинул площадь, Герас, наконец, обмолвился:

– Коин. У меня к тебе будет поручение.

Тот вздрогнул, выпрямился и посмотрел на учителя.

– Нам нужно кое-что обсудить. Отправляйся в мой кабинет, но по пути зайди ко мне домой.

– Зачем, учитель?

– Я и сам пока толком не соображаю…

Парень, не понимая, что же ему нужно было сделать дома у мастера, не задавая лишних вопросов, уже было развернулся, но Герас его остановил.