Не знаю, нужно ли объяснять важность для нашей цивилизации кириллицы. Мне кажется, сам вопрос «а что тут такого» является маркером того, что человек уже выпал из нашей цивилизационной матрицы. Вообще, это поразительно, но 90-е годы породили вот такого рода людей. Их будут лишать истории, и они это обязательно оправдают. Их буквально обворуют, они и этому найдут оправдание. Это какие-то странные люди-стаффажи, незначительные подробности социального пейзажа, самые настоящие терпилы, с которыми можно делать что-угодно.

Проблема декириллизации нашей страны не решена. В цифровой среде эти процессы только ускоряются. И наши власти не понимают до сих пор важности этой проблемы. Нами не изжит поразивший нас в 90-е годы экономический фундаментализм, эта разновидность нового варварства, которое сегодня находится на марше. Наши власти до сих пор готовы любые культурного и цивилизационного значения вопросы тупо разменять на трубы или что-то подобное. Инерция 90-х в этой области, к сожалению, продолжается.

Русский Интернет родился в 90-е годы. Тогда он был все-таки элитарным, не для всех. Он был отвязным, стебным. Действительно, это было пространство настоящей свободы. Абсолютной. До абсурда. Но он не был опасным. Аудитория Рунета в 90-е была очень маленькой. Это было место обитания «своих». Вспоминаю свой личный опыт. На моем личном горизонте Интернет появился в году так 1998-м. В том интернете практически не было никакой монетизации. Там вообще не было особых денег. И это хорошо, хотя не всегда было понятно, зачем этот самый Интернет вообще был нужен, кроме общения.

Тогдашний Интернет, собственно, мало, что умел. Смартфонами в те времена и не пахло. Тогда и кнопочные обычные телефоны были роскошью. Это уже сегодня цифровая среда начала доминировать, стремительно превращаясь в дисциплинарное пространство, пространство жестких санкций и регламентов. Тогда все было не так. Свобода раннего русского интернета для меня является символом природы «свободы». Свобода, в некоем близком к идеальному ее понимании, всегда возникает на короткое время только в ситуации разрывов, прорех и дыр в царящих управленческих матрицах и технологиях. Свобода из учебников всегда возникает по недосмотру.

Свободу питает, как атомный реактор, только погрешность. Договоренная, конвенциональная, допустимая погрешность в покрытии и учете масс управляемых. Только допустимая усушка и утряска матчасти может породить, а может и не породить свободу, или «швабоду».

90-е годы – время погрешности. 90-е годы – это и есть погрешность. И грош цена тогдашней «свободе». И нельзя без улыбки вспоминать рецензии на сайты, которые публиковались тогда в глянцевых и не очень журналах. Сайты тогда рецензировались, как книги, фильмы или музыкальные альбомы.

И какими же хиленькими для сегодняшнего человека это были сайты. Но по-своему трогательными. И уже сегодня, уверен, многие испытывают нечто подобное ностальгии. А помните сайты из семейства «narod.ru»? А помните этот жуткий, но по-своему душевный, плавленный дизайн сайтов? А помните этот особенный звук модемного соединения?

Ой, да ладно! Да это все пропаганда. Да не может быть! Вы все вретиии. Ой, не верю! Именно так большинство людей у нас реагировало на закате СССР на советскую антиимпериалистическую, антизападную пропаганду. Как-то стилистически она не рифмовалась уже с тогдашними советскими людьми. Уже вошел в силу новый советский потребитель, у которого сложилось какое-то особенное, невербальное, но онтологическое, на уровне вещных перетоков, приключений на ниве тупой фарцы, с миром Запада. Советская же пропаганда вещала в мире слов и смыслов, не умея подкреплять слова чем-то вещным и материальным. Случился интереснейший парадокс. Информации и словам, карикатурным обобщениям противостояли импортная жвачка, двухкассетные магнитофоны, кроссовки и джинсы. Как и следовало ожидать, слова и смыслы проиграли. В итоге все советские пугалки и страшилки – книги, журналы, многочисленные картинки— все-все, что вопило и орало о «прелестях» капиталистического существования, было отправлено по причинам стилистического несовпадения в утиль.