Барьер мешает им сойтись лицом к лицу, каждый из сближающихся рыцарей держит копье под неудобным углом. Зачем? Да чтобы удар ослабить, не то поубивают друг друга до смерти, вот зачем! Каждый из рыцарей – воплощение мужской сути, иные на ристалище не попадают. Здесь выступают лишь самые свирепые воины, сильные, жадные до схватки, мечтающие о победе! Разреши им соревноваться без ограничивающих правил, и тут же косяком пойдут смертоубийства. У любой страны хватает настоящих врагов, пусть бойцы лучше гибнут на рубежах, чем на мирных ристалищах. Главное на турнире – красиво победить.

Для лучших из лучших приготовлены разные призы. Это вовсе не доспехи и оружие проигравшего, брать их чуть ли не повсеместно считается дурным тоном. Уже после закрытия турнира рыцари, не наигравшиеся вдоволь, по дороге домой будут устраивать парные и групповые поединки, за пределами, так сказать, правового поля. Вот там-то и выигрывают коней, доспехи и оружие, нередко раззадорившиеся рыцари убивают противника. Что делать, человек – животное кровожадное, от волка в нем больше, чем от обезьяны, так и что с того? Сложись иначе, до сих пор человек жался бы по кустам и питался падалью. Потому нам стыдиться нечего.

Интересно, а какие призы на сей раз ожидают победителей? Золотые цепи, кошельки с деньгами, золоченые бляхи, предки орденов и медалей двадцать первого века, это наверняка. Возможно, будет вручаться дорогое оружие или боевой жеребец, но главный приз, о котором мечтает всякий рыцарь, – это право на баннер, собственное знамя. Баннер – предел мечтаний для любого из шевалье, редчайший успех, исключительный приз.

Победителя вызовут на турнирное поле с копьем, у наконечника которого вьется по ветру длинный треугольный вымпел с цветами его герба. Под торжественный перезвон труб главный герольдмейстер турнира торжественно обрежет острый конец вымпела, превращая его из треугольника в четырехугольник – баннер. Отныне рыцарь имеет право набирать личный отряд и вести его в бой под знаменем с собственными цветами, а над рыцарским замком будет вертеться флюгер в виде четырехугольного знамени. И все соседи, а также странствующие рыцари и менестрели будут знать, что этой твердыней владеет настоящий шевалье! Это великая честь, далеко не на каждом рыцарском турнире победителя жалуют баннером!

Я останавливаюсь возле помощника герольда, тот подробно объясняет, где найти Деву Жанну. Благодарно кивнув, я посылаю жеребца в лабиринт палаток. Вокруг звон труб и барабанов, какой-то умелец играет на испанской гитаре, столпившиеся вокруг люди смеются и поют, кто-то задорно пляшет. Звенят кузнечные молоты, откуда-то тянет вкуснейшим запахом жареного мяса с луком. Обогнув длинную коновязь, я сразу замечаю полотнище с гербом Жанны – оно лениво колышется на теплом весеннем ветру на верхушке высоченного шеста всего через два ряда палаток.

Жеребец медленно переступает, ежеминутно принюхиваясь, не приберег ли я для него любимое лакомство, морковку. Ну конечно же приберег. Постепенно я проникаюсь ощущением царящего вокруг праздника, тем более что сейчас я увижу Ее. Но с чем же тогда связано предчувствие грядущих неприятностей, что плохого может произойти на обычном рыцарском турнире? Разумеется, ничего.

И все же слабый голос интуиции невнятно шепчет, что грядут крупные неприятности, которые связаны с Жанной, ей грозит неведомая опасность. А потому мне остается лишь озираться во все стороны сразу. Я машинально проверяю метательные ножи, укрепленные на предплечьях. Нет, не заржавели, ведь я строго соблюдаю главное правило работы с холодным оружием: тщательно вытирать кровь и вовремя его точить. В следующее мгновение я кидаю поводья вскочившему с корточек конюху, застывший у входа в шатер дюжий воин в кольчуге крепче сжимает копье, меряет меня угрюмым взглядом. Отстранив его небрежным жестом, я застегиваю камзол и громко спрашиваю дозволения войти. Когда волшебный голос разрешает, я вступаю внутрь, и все страхи и опасения вмиг исчезают. Удивительным свойством обладают ее глаза, зеленые, как молодая трава, – в них мигом проваливаешься, как в полынью, с головой. По молчаливому уговору мы не вспоминаем о случившейся размолвке. В обращенном на меня взгляде я ловлю порой легкое смущение, но упрямства там вдесятеро больше. Перстня, подаренного ей бароном, девушка с пальца не снимает. Ну и пусть, должны же и у Жанны быть хоть какие-нибудь недостатки.