– За вас найдется кому вступится. Знайте – мы с корешем за вас впрягаемся, и ничего от вас от вас не требуем, мы влезаем в вашу темную историю конкретно ради того, чтобы на земле была справедливость. Кто вас опустил?

– Не тот, кто двигает к нам? – спросил Алексей.

По платформе идет Глеб.

– Не он, – сказала Лиза. – Никто… он ходил к кассе за билетами, и он меня не обижал, я вам все расскажу…

– Что тут у нас? – спросил подошедший Глеб. – Все-таки хулиганы?

– Нет, Глеб, это хорошие парни. Они на меня смотрели, а я выгляжу плохо, и они решили, что меня кто-то обидел: спасибо вам, ребята, но меня не обижали и не оскорбляли – мне больно и досадно, но другие ни при чем, я сама поскользнулась и упала. И из-за этого настолько печальна. А это Глеб – он со мной приехал и со мной уезжает. Глеб – важный человек в моей жизни. Он альпинист.

– Нас не волнует, кто он, – сказал Алексей. – Если он вам не враг, прочее нас не касается.

– А я у него кое-что спрошу, – заявил Игорь. – Вы покупали билеты?

– Поступок, понимаю, не из лучших, но в мои годы контролеров уже опасаются, – ответил Глеб.

– Да что там ваши годы, – фыркнул Игорь. – Я об электричке. Вы расписание видели? Насчет той, что в 15—22 чего нового не указано? Она у нас остановится?

– Она как-то не остановилась, – сказал Алексей.

– Вот я и спрашиваю! Чего у нас с ней?

– Когда я брал билет, я рассчитывал на нее. – Глеб посмотрел на часы. – Через восемь минут… из расписания я сделал вывод, что она остановится.

– Раз остановится, то поедем, – сказал Алексей.

– Не упустим, – кивнул Глеб. – Вы, девушка, поедете?

– С радостью, – улыбнулась Лиза.

КИРИЛЛ при свете дня снова стоит на балконе.

ГЛЕБ с Лизой Ильиной снова сидят в электричке.

ПОЛТОРА десятка бандитов под дулами автоматов лежат на земле лицами вниз.

БОСС Ласневский, консультант Аникеев и силовик Архип Будин в негодовании ходят без шапок у загородного дворца. Порывы ветра комично вздыбливают им волосы. Правые руки из карманов ими не вынимаются, левыми они проводят различные манипуляции: Ласневский растирает висок, Аникеев оттягивает себе кончик носа, Архип Будин щелкает пальцами, неугомонно вкладывая в это действие весь свой гнев.

– О том, сколько потеряно товара, я осведомлен, и эти цифры меня ужасают, – вздохнул Ласневский. – А сколько людей…

– При передаче арестовано восемь наших, – сказал Аникеев. – И «Бонс». Его мы не вытащим – за прочих адвокаты пободаются, а за «Бонсом» у органов числится четыре мокрых эпизода, от трех из которых ему не отбиться. Мы, конечно, подключим лучшие юридические силы и попытаемся сбить срок с пожизненного лет до двадцати пяти, но это уже частности. Товар-то нам не вернуть.

– Товар потерян, – пробормотал босс Ласневский. – Целая партия и такая значительная… тут нацеленный удар, тут чья-то мысль сработала на подрыв, и мы почувствовали, нас слегка сотрясло.

– А «Бонс» сел на вилы, – промолвил Архип. – Будет теперь в отрицаловке… ругаться с кумом и лепить из мякиша девочек.

– Больших? – поинтересовался Аникеев. – Для сношений?

– Для этого он подыщет себе живого товарища, – ответил Архип Будин. – Покорную чебурашку… бедолага «Бонс».

– «Бонса» послал ты, – сказал Аникеев.

– И что с того?

– Макс бы его не послал.

– Да пропади он, твой Макс! – воскликнул Архип. – Макс не у дел!

– Кто же слил информацию, – пробормотал босс Ласневский. – Сами менты бы не додумались, подобное предположение я отметаю, им кто-то помог, а кто…

– Макс? – спросил Аникеев.

– Поставками с того края занимался Макс, – промолвил Ласневский, – но мы Макса задвинули, и он нам отомстил… или кто-то не знал о том, что Макс рухнул и метил в него – не Макс в нас, а некто в него. Ну, или Макс ни при чем, и мы понеслись по ложному следу.