– А почему у трубоукладчика такое странное название? – спросил Василь. Спросил больше для того, чтобы не ощущать страшную пустоту под батискафом, а заодно и у себя в груди. – В смысле почему именно «Святой Гийом», когда все наши научные и инженерные суда сплошь «академики»?

– Да ты у нас болтун, да, Василь? – Рот Корсина изрезала неприятная улыбка.

– Я отвечу парню, – вклинился голос Демида. – А ты, Корсин, не отвлекайся. Хочешь знать, почему Папашу так прозвали, да, парень?

– Да, хотел бы.

– Ну, наверняка ты слышал, что «Святой Гийом» – это совместный проект России и Швейцарии, который собрали где-то на верфи Южной Кореи. Нам всё оплатили. Нам теперь платят за всё, как ты знаешь. Поэтому-то от общего проекта Швейцарии досталось лишь имя. Они выбрали какого-то своего лауреата «нобелевки». А я так считаю: нам страшно повезло, что мы не плаваем на каком-нибудь «Удачливом сыре».

– Да? А почему Папаша?

– А разве Папаша нам не Папаша? – Демид рассмеялся.

Этот разговор немного успокоил Василя. Теперь он как завороженный глазел в иллюминатор. Телефон в его руках снимал не переставая. Снаружи «Пикара» клубился темно-синий сумрак. Луч прожектора превращал всё в сплошную ночь на дороге – когда водитель за рулем мчащегося автомобиля видит только крылышки насекомых да тьму.

А потом во тьме что-то сдвинулось.

Сперва это напоминало ту самую дорогу, о которой подумал Василь, но он быстро сообразил, что видит трубопровод. В полумраке моря он казался канатной лентой, уходящей в небытие.

– Мы прибыли. – На лбу Корсина блестел пот, хотя внутри батискафа становилось всё прохладнее. – «Пикар» ждет указаний.

– Хорошо, отлично, – отозвался Демид. – Картинку получаем. Приступайте к подъёму. Корсин!

– Да?

– Постарайся, чтобы находка не получила повреждений.

– Это и в моих интересах тоже.

– Что? Что ты имеешь в виду?

– Говорю, всё сделаю в лучшем виде. Разве я не так работаю?

Демид ответил что-то невнятное, и Василь с улыбкой подумал, что вахтенный выругался, накрыв ладонью микрофон.

Женщина обнаружилась в пятнадцати метрах восточнее газопровода. Сердце Василя забилось быстрее, в равной степени качая по телу ужас и восторг. Женщина в его воображении неожиданно предстала мягким неокрашенным цветком. Казалось, она без каких-либо последствий перенесла тяжесть моря, разрушительное влияние воды и даже собственную смерть.

Ноги неизвестной были плотно сжаты, хотя никаких приспособлений, которые бы удерживали их вместе, не наблюдалось. Скрещенные руки покоились на груди, тая в себе некий предмет. Словно для полноты картины, вокруг танцевал и вихрился морской снег, подгоняемый винтами «Пикара». Лицо женщины украшали какие-то символы.

А еще Василю мерещилось, что ее ресницы дрожат на свету.

– Она не человек, – прошептал он и сам испугался собственных слов.

– Как и полагается дарам Кан-Хуга и владыки его Йиг-Хоттурага, – отозвался Корсин опьяненным голосом. – А теперь не мешай, малец.

«Пикар» подплыл ближе, и его манипуляторы, представлявшие собой пару двухметровых конечностей, снабженных кистями с двумя пальцами на каждой, подались вперед. Манипуляторы осторожно погрузились в морские отложения примерно в полуметре от женщины: у шеи и в области коленных впадин. Поднялись столбики мути.

Тело женщины почему-то казалось твердым и неделимым. «Пикар» словно поднимал со дна статую из белого мрамора.

Желая почувствовать эмоции единственного живого человека поблизости, Василь перевел взгляд на оператора. И тут же ощутил, как ноги наливаются чем-то очень тяжелым – тем, что вполне может заменить тазик с цементом.