Внимая отцу, дети тихо плакали и уверяли его, что он еще долго с ними поживет. И последовало ему в видении чудесное извещение, что Господь ему продолжает жизнь. Выздоровевши, Ксенофонт велел детям ехать обратно кончать свое учение.

В море постигла их страшная буря. В слезах, на корабле, который кидало из стороны в сторону и било волнами, братья молили Бога продлить им жизнь. Капитан судна с матросами сел в небольшой, но безопасный челн, надеясь на то, что их прибьет к берегу, а Иоанн и Аркадий со своими рабами остались беспомощными на корабле. Волны уже разбивали его, отовсюду хлестала вода. Видя наступление последней гибели, братья сбросили одежду, чтобы дольше продержаться на поверхности волн, и с рыданием звали своих далеких родителей, как будто они стояли перед ними:

– Живи, дорогой отец, живи, милая мать; вы больше нас не увидите, и мы не увидим вас.

Потом они стали прощаться друг с другом:

– Возлюбленный брат, свет очей моих, как ужасно разлучаемся мы! Где родительские молитвы за нас? Где их благодеяния нищим, взошла ли к Богу хоть одна молитва их за нас или если и взошла, то была ли услышана по грехам нашим? Отец, прилежно заботящийся о нашем воспитании, ты даже не увидишь нас и мертвыми! Мать, мечтавшая о браке сыновей своих и до времени готовившая им брачный чертог, ты не увидишь даже и гроба сыновей своих! Вы надеялись в глубокой старости получить от нас погребение, а вы не можете оказать нам этого последнего долга!

Перед тем, как кинуться в море, они обнялись и крикнули друг другу: «Спасайся, брат, и прости меня». А к Богу взывали: «Хоть в смерти не разлучай нас, но пусть единая волна нас покроет и одна утроба морского зверя да будет нам гробом». «Спасайтесь, друзья, и простите нас!» – закричали они своим рабам. И, когда корабль стал погружаться, они схватились за подвернувшиеся под руку балки и очутились в воде, и далеко разнесло их волнами.

Благодать Божия, готовя в них великих угодников, спасла их всех и прибила к разным странам: рабов в одну сторону, Иоанна в другую, Аркадия в третью; и не столько радовались они о спасении своем, как тужили о гибели других.

И снова в природе все было спокойно и ласково. Младенцем, улыбающимся в колыбели, казалось под синим небом то море, которое еще накануне свирепствовало и жестоко губило людей.

Грустно озирал Иоанн тот берег, куда он был выброшен, и говорил себе: «Как явлюсь я перед лицом человеческим? Пойду в монастырь, где живут иноки, и там в нищете и смирении буду служить Богу, спасшему меня от смерти. Вероятно, для того Господь не внял молитвам, что родители хотели женить нас, оставить нам свои великие богатства, и мы погибли бы в суете мира, и лучшую долю послал нам Вседержитель».

– Господи, – говорил он, воздевая руки к Богу, – Ты, спасший меня от волн морских и от смертной борьбы, спаси и раба Твоего, брата Аркадия, избавь его от горькой смерти, как и меня избавил милостью Твоей. И если Ты сохранил его живым, то отверзи ему ум, чтобы направить его в иноческой жизни. Дай ему угодить Тебе. Спаси же и бывших с нами рабов, чтобы ни единый от них не погиб в море, но чтобы во всех их прославилось Твое святое имя.

Углубляясь внутрь страны, Иоанн дошел до иноческой обители. Вратарь подал ему одежду, предложил трапезу и стал расспрашивать его, откуда он.

Иоанн поселился в этом монастыре и вскоре принял там пострижение.

Между тем Аркадий, тоже оставшись в живых, был прибит к берегу Святой Земли. Он получил на берегу от одного доброго человека старую одежду, оделся в нее, пошел в бывшую вблизи церковь и со слезами стал молиться о спасении брата. Он уснул, и тут было ему видение.