– Что с вами, отче? – спросил подошедший воин. – Вы выглядите очень взволнованным.

– Ничего, сын мой. Просто… это… не всегда легко исповедовать таких важных людей. Вот и разнервничался.

Воин пристально посмотрел на монаха, однако ничего не сказал и, пропустив того вперед, пошёл следом.

Выйдя на улицу, оба сели в ожидавшую их повозку и двинулись по дороге, освещённой многочисленными факелами. Даже самые тихие улицы в этот вечер были оживлены то и дело сновавшими туда-сюда людьми. Это был канун Рождества.

– Ирина, сестра моя! – распахнув объятия навстречу сестре, Ованес вошёл в комнату.

– Приветствую тебя, брат, – улыбнулась красивая молодая женщина со слегка смуглой кожей и выразительными чёрными глазами. – Как поживаешь? Ты выглядишь расстроенным.

Ованес ласково посмотрел на сестру:

– Всё хорошо, не переживай. Просто день был нелёгким. – Невольные нотки грусти мелькнули в голосе Ованеса, однако он тут же ослепительно улыбнулся и поспешил сменить тему.

Ирина по-настоящему озадачилась, уловив тревогу в голосе обычно такого уравновешенного и тщательно скрывающего свои эмоции брата. Иоанн, по достоинству прозванный Грамматиком, или Ованес, как называли его только близкие люди, перехватил её испытывающий взгляд и лукаво поинтересовался:

– А где же наш маленький гений?

– В своей комнате. Уже измучился весь, ожидая своего любимого дядю! – смеясь, ответила Ирина.

– Если позволишь, мне бы хотелось взять его с собой к императору. Кстати, и вы с семьёй приглашены во дворец.

– Это огромная честь, Ованес, но, к сожалению, муж мой неважно себя чувствует, и потому мы будем вынуждены принести императору свои извинения, – Ирина нервно улыбнулась.

Ованес прекрасно понимал, что так называемая «болезнь» мужа сестры вызвана не чем иным, как отказом подчиняться императору-иконоборцу и участвовать в еретической службе. Будучи твёрдым почитателем икон, Сергий, муж Ирины, общался с Ованесом как с родственником, однако предпочитал держаться на расстоянии от Иоанна Грамматика – одного из авторов иконоборчества и едва ли не самого ярого его сторонника. Стремясь хоть как-то сгладить ситуацию, Ирина ослепительно улыбнулась и сказала:

– Но ты можешь взять с тобой Фотия. Представляю, как он обрадуется!

– Хорошо, сестра, – ответил Ованес, улыбнувшись в ответ одними уголками губ.

Девятилетний мальчик красивой наружности сидел за своим маленьким столом, увлечённо над чем-то работая и не замечая вошедшего мужчину. Нежность засветилась в глазах философа при виде этой картины. Тихо подойдя к ребёнку, он замер от удивления: мальчик закреплял очередной камень в оправе чудесного по своей красоте медальона.

– Здравствуй, маленький гений! – мягко поздоровался Ованес.

– Дядя! – обрадованно воскликнул Фотий. – Я тебя так ждал, так ждал! Смотри, что я сделал!

– Очень красиво! Но, может, ты мне расскажешь, что это? – поинтересовался мужчина, рассматривая причудливые узоры, украшавшие медальон.

– Я и сам не знаю, дядя. Несколько раз я видел этот амулет во сне – запомнил и решил сделать, – ответил мальчик.

– А почему ты решил, что это был именно амулет, а не обычное украшение?

– Потому что мне очень хочется, чтобы этот медальон приносил счастье, – улыбнулся Фотий.

Ованес внимательно посмотрел на амулет, главной особенностью которого был незатейливый, но весьма загадочный узор, состоявший из нескольких кругов, и задумался о чём-то своём.

– Дядя, – сказал Фотий, отчего-то вдруг смутившись и опустив глаза. – Мне хочется подарить его одной девочке. Ты поможешь?

Ованес удивился, но, стараясь сохранить серьёзное выражение лица, сказал: