Но к чему я вспоминаю все это спустя столько лет, когда я забыл даже имена этих людей!

Мы посетили остров Вознесения, с волнами, разбивающимися о него в белую пену, с его обнаженным горным пиком, увенчанным зеленью, и черепахами в прудах. Мы захватили с собой пару, и я часто смотрел, как они лежат на баке на спинах, слабо шевеля своими конечностями. Одна из них издохла, и я велел мяснику очистить для меня ее панцирь. Впоследствии я преподнес его в полированном и обработанном виде мистеру Скрупу и его невесте в качестве свадебного подарка. Я предназначал его для рабочей корзинки и был весьма смущен, когда одна глупая леди во всеуслышанье объявила на свадьбе, что это самая красивая колыбель, какую она когда-нибудь видела. Я, конечно, пытался объяснить ей назначение черепаховой брони, а в это время все кругом хихикали.

Но к чему я пишу о таких пустяках, не имеющих прямого отношения к моей истории!

Я уже упоминал, что рискнул послать письмо мисс Маннерс относительно мистера Скрупа, в котором я, между прочим, сообщил, что «если герой останется в живых, то я, вероятно, привезу его домой со следующим почтовым пароходом». Мы прибыли в Плимут в тихий ноябрьский день, часов около восьми утра. Вскоре явился буксир за пассажирами, почтой и некоторым грузом. Я смотрел, как он подходит к нам, и увидел на его палубе полную леди, закутанную в меха, а рядом с ней красивую белокурую молодую женщину в изящном костюме. Немного спустя ко мне подошел стюард и сказал, что меня просят в салон. Я отправился туда и нашел там двух упомянутых дам, стоявших рядом:

– Мистер Аллан Квотермейн, – сказала полная леди. – Скажите поскорее, где мистер Скруп, которого вы везете домой?

Что-то в ней и в ее манере обращения так встревожило меня, что я едва мог ответить:

– Внизу, мадам, внизу…

– Моя дорогая, – сказала полная леди своей спутнице. – Я предупреждала тебя быть готовой к самому худшему. Соберись с духом и не устраивай сцены перед всеми этими людьми. Пути Провидения неисповедимы. Тебе не следовало отпускать бедного юношу в страну язычников.

Потом, обернувшись ко мне, она прибавила:

– Я полагаю, он набальзамирован? Мы хотели бы похоронить его в Эссексе.

– Набальзамирован! – воскликнул я. – Набальзамирован? Да он в ванне или был в ней всего лишь несколько минут тому назад!

В следующую секунду молоденькая леди пролила слезы радости на моем плече.

– Маргарет! – воскликнула ее компаньонка (она приходилась молодой особе чем-то вроде тетки), – я просила тебя не устраивать публичных сцен. Мистер Квотермейн, ввиду того, что мистер Скруп жив, будьте добры попросить его сюда.

Я немедленно притащил Скрупа, не дав ему окончить бритья.

Остальное легко можно себе представить.

Хорошо быть героем. С этих пор (благодаря мне) Чарльз Скруп остался таковым на всю жизнь. Теперь у него есть внуки, и все они считают его героем. Более того, он не возражает им. Потом я отправился в Эссекс к молодой леди, в ее имение с красивым домом. Я попал на большой парадный обед на двадцать четыре персоны. Мне пришлось произнести речь о Чарльзе Скрупе и леопарде. Это была великолепная речь. По крайней мере, все весело рукоплескали, включая и слуг, собравшихся в конце большой столовой.

Я помню, что для дополнения рассказа я ввел в него еще нескольких леопардов (самку и трех взрослых детенышей) и раненого буйвола. Согласно моему рассказу, всех их одного за другим мистер Скруп прикончил своим охотничьим ножом. Интересно было смотреть на него во время этого рассказа. К счастью, он сидел рядом со мной, и я мог толкать его ногой под столом. Все это было очень весело. Молодая пара была очень счастлива, так как они действительно любили друг Друга.