И снова повеяло знойным дыханием пустыни, увлекающей вглубь своей неведомой тайной – пески хранили ее с осторожностью, показывая лишь издали в неясном мираже и, обнажая время от времени выбеленные солнцем кости падших, отправившихся на ее поиски.

В это время Ван Юаня, виновника торжества, позвали. Пришли очередные гости, к ногам победителя был брошен прекрасный ковер, сотканный где-то в далекой родине Наргиз, – взглядом царицы она по достоинству оценила подарок, а Ван Юань понял, что это она дарит ему этот ковер, этот праздник и все, что вокруг. Так, пустые вещи, и по праву она не пренебрегает даже ими, но есть гораздо большее. И это большее – её еще никем не открытая тайна.

По мере продолжения праздника гости упивались, кто-то уже лежал, отяжелевший от мяса и архи, кого-то уже уронили, так как монголы не могли прожить и часа без борьбы: голые по пояс, они сталкивались друг с другом, словно бараны, а у побежденного уже не было желания подниматься. Благодаря появившимся новым героям, среди которых в первых значился Налгар, слава рыцаря дня Ван Юаня ушла в тень, и он был очень этому рад. Он чувствовал себя обязанным истинной виновнице торжества – Наргиз, и все никак не мог забыть ее взгляд, разрезающий, словно острый меч, надвое степь и его сердце. Невероятно, но там существовали иные просторы, иные бескрайности, по которым он еще не гулял.

– У тебя хороший конь, – послышалось сзади, когда Ван Юань сидел в задумчивости, пытаясь за мутной пеленой праздника разглядеть истинную внутреннюю степь.

Ему казалось, что оттуда надвигается опасность: обещающая золотые горы страсть, но отнимающая его свободу и уверенность в себе. С другой стороны, он понимал, что ему недостает полноты жизни, и в том, чтобы быть господином сразу всей степи, нет ничего плохого или зазорного. Тогда откуда опасность? Неужто из пустыни? Но ведь в той стороне Святая Земля, а за ней – вечное Царство Небесное, Райские сады с плодами, похожими на солнце. Сколько их уже кануло за горизонт, старые «вороны» говорили, что все солнца уходят в Рай, и нет ни одного, что осталось бы в степи. Глядя на закат, они часто рассуждали о своем последнем путешествии на запад, а юному Ван Юаню почему-то всегда при этом представлялся восток – открытые двери в Рай и сверкающая, слегка извилистая, дорога, по которой он восходит навстречу Солнцу-Христу.

– Этот конь знает пески, по которым гуляла твоя мать, – Ван Юань обернулся на голос Наргиз. – Он не менее вынослив, чем монгольские лошадки, и может по нескольку дней обходиться без воды. А в галоп переходит прямо со старта. Хороший конь.

Сказав это, Ван Юань глубоко вздохнул.

– О, я вижу, ты устал от славы, – произнесла Наргиз. – Может, проедемся в сторону гор? Видишь ту скалу – на ней мое любимое место. Оттуда видно всю столицу и даже то, что будет завтра.

Девушка загадочно улыбнулась, прикусив тонкие губы. Похоже, она не привыкла предлагать что-либо подобное и испытывала сейчас неловкость, а вдруг, сославшись на усталость, этот баловень судьбы откажется, и ее сверкающая корона покатится с головы прямо в песок. И, не дожидаясь ответа, «царица песков» легко вскочила на своего коня и умчалась в направлении гор.

Ван Юань поднялся и, приложив ладонь, посмотрел Наргиз вслед. При этом он заметил, как ее брат Налгар, голый по пояс, положивший очередного противника на лопатки, подмигнул ему.

– Еще никому не удавалось приблизиться к Наргиз ближе, чем на полет ее стрелы, – сказал Налгар, отирая полотенцем свое мускулистое, вымазанное бараньим жиром тело. – Но сегодня у тебя есть шанс. Я советую поспешить ей вслед; возможно, Наргиз откроет тебе одну из своих тайн – у нее их много. Она, например, может даже рассказать, что с тобой произойдет в будущем. Порой Наргиз видит удивительные вещи. Кстати, она предсказала, что сегодня именно ты одержишь победу в соревновании багатуров. Так что не медли, брат!