– Нет, вы уже не клиент. Давайте сходим, куда-нибудь, здесь действительно неудобно. Можно и сегодня.

Это она меня на свидание приглашает, а я сижу, волнуюсь что ли? Ух, как девочка, честное слово. Почему язык-то еле двигается? А ноги, почему ослабли? Вот блин, мне сколько лет?

– Отлично, я знаю один приличный ресторанчик, давайте я заеду за вами вечером. Сюда удобно за Вами приехать после работы?

– Да, вполне удобно.

– Во сколько вы заканчиваете?

– Сейчас уже четыре, мне работы ещё часа на три, давайте к 19-00.

– Отлично, договорились.

Она поднялась и ушла, но остался запах её духов и приятная истома. Вот это да… Свидание, ну надо же. Или нет? Или это просто вежливость? Ну началось…, хватит анализировать и копаться. Ты довольна? Да. Ну и хорошо. Расслабься, давай за работу. А вдруг она предложит после ресторана поехать к ней? О, как сердце прыгнуло. Я готова к такому повороту, какое на мне бельё, кстати? Черный бюстгальтер и трусики, вполне приличные сойдёт, домой переодеться всё равно не успею. Боже что за мысли лезут? А если не предложит, мне самой предложить? Стоп, стоп, хватит фантазий, нужно отправить письмо ФСбэшнику…

Реставрационная мастерская два месяца назад.

– Как дела Семён Яковлевич? Двигается картина?

– Да, конечно, всё в полном ажуре. Вот полюбуйтесь.

Семён Яковлевич, седой интеллигентный еврей, профессорского вида (ну а какого вида ещё бывают интеллигентные седые евреи?) провёл Светлану Халитову в дальней угол просторного зала, и показал картину примерно 40 на 70 сантиметров, на которой был изображен пейзаж среднерусской полосы. Светлана стала внимательно осматривать её и особенно место подписи.

– Да, прядок. А через микроскоп?

– Пожалуйста, любое увеличение.

Он взял картину и перенёс её под микроскоп на соседнем столе. Включил свет и, немного повозившись с настройками, освободил место Светлане. Та, не садясь, наклонилась к окулярам микроскопа и через несколько секунд, удовлетворённо, сказала.

– Комар носа не подточит, подпись безупречно разорвана вместе с кракелюром. Поздравляю, то, что надо. Могу забрать?

– Да, можете забирать, всё готово.

– Что у нас ещё?

– Вторая работа сейчас у Тархановой, но она опять отвлекалась на какие-то дела, так что тут есть задержка. Тем не менее, и у неё работа почти закончена и, я думаю, к концу недели будет готова.

– Да я в курсе дел Лены, с этим ничего не поделать, ей иногда приходится отвлекаться.

– Да, да я понимаю, но дело даже не в этом, а в том, что она очень талантливый художник и в каждой её работе я вижу её руку, её талант, её темперамент. Это трудно объяснить, и на самом деле, к качеству её работы претензий никаких нет, но её мощная индивидуальность проявляется во всём.

– И что? Договаривайте до конца.

– А то, что ЭТО, в конце концов, победит её, и она займётся своим творчеством.

– Семён Яковлевич, что за еврейская манера ходить вокруг да около? Я вижу, у Вас есть какое-то предложение. Давайте выкладывайте.

– Эх, молодёжь, сразу всё подавай, без подготовки. В моё время, так дела не делались… Если хочешь добиться положительного результата в переговорах с евреями, нужно вначале поговорить о семье, о детях. Узнать, хорошо ли Сарочка учиться в школе, или успевает ли Аркашенька заниматься на скрипке, и учить английский. Потом обязательно справиться о здоровье мамы и пожелать ей долгих лет, потом… – Семён Яковлевич посмотрел на Светлану, и понял, что рассказать о кулинарных рецептах мамы, уже не получиться… – Хорошо, хорошо вот посмотрите.

Он подвёл Светлану к своему рабочему столу и взял с него одну из папок.