– Ты не сойдешь? Ноги размять? – спросил Лихолетов. Получив отказ, протянул руку для прощанья. После наблюдал за приготовлениями команды. Ощетинившиеся копьями и рогатинами матросы внимательно смотрели за мутной от прилива водой. У веревочной лестницы его ждал старший матрос с ножом в руке. Скрипнула натяжно бечёвка, принимая тяжёлое тело осуждённого. Только нога коснулась деревянного почерневшего причала, как лестницу с большой спешкой подняли. Лихолетов махнул рукой испуганной команде, а затем широким шагом потопал на берег.

На удивление, Артёма никто не встречал. Будто бы и не осуждённый прибыл отрабатывать повинность, а гость заехал по мелочному делу. Подивившись такому отношению, он последовал по единственной дороге, уходящей с пристани.

Широкая тропа вела сквозь лиственный лес, что был одет в великолепные осенние наряды: жёлтый дуб, красные ясень и клен, бурая, с жёлтыми пятнами, осина. В нос тут же ударил аромат опавших листьев, сырости и грибов.

– Давненько я так не гулял, – громко крикнул Артём, подивившись раскатистому эху, которое разнесло его слова по острову. – В городище все больше – камень и кусты, а тут что не дерево, то великааан. – Широко раскинув руки, здоровяк ловил прохладный ветер и редкие лучи солнца.

– Чего орёшь, оглобля, – раздался голос из кустов… Чуть погодя появился и его хозяин, тщедушный мужичок в простом, но добротном жупане да в лисьей шапке. Куцая спутанная борода была щедро «украшена» мусором и приставшими крошками еды. – Лес, он это… тишину и уважение любит.

– Судя по приспущенным порткам, ты как раз уважение и выказывал! Как говорится, чем богаты! – хохотнул Лихолетов.

Старичок ничуть не смутился, лишь поправил штаны и затянул пояс.

– Но‑но, не смейся над старым человеком. Молодость полна надежд, а старость – сожалений упущенных возможностей. Как зовут тебя, новичок? – пристально рассматривая Лихолетова, начал расспрашивать дед.

– Артёмом нарекли родители. Родом Лихолетовым буду.

– Каков нрав, таков и род. Надолго в гости?

– Ежели не выгонят раньше, то на три года. Подскажи, дедуля, далече до посёлка? – потянув руки за спину, вопрошал здоровяк.

– Топай по дорожке, в аккурат в него упрешься, – затем грозным голосом добавил. – В лесу не шастай! Зверь к зиме готовится. Может и обидеть.

– Благодарствую, дед. Ежели помощь какая нужна, в поселке меня сыщешь. А если не нужна, так приходи, – отозвался осуждённый да пошел мерить широкими шагами землю.

– Три года, говоришь… значит, еще дважды свидимся. Ежели Мороз‑братец да Стужа‑сестра не задуют жар твоей души, – прошептал задумчиво дед.

А спустя мгновение, на том месте, где стоял старик, ветер разгонял осыпавшуюся листву, разукрашивая землю. Еще через пять минут появилась сгорбленная фигура попутчика Артёма, старика, которого чуть не забыли на корабле. Прошёл следом, трясясь от каждого шороха или вскрика птицы.

– Да уж, не велико село. Три дома, два хлева и сарайка под дерьмо. Ни дымка тебе, ни лая псов. Скотиной не пахнет, да топор не стучит. Будто после мора какого. Вот уж, присказка, к слову: тень в тени тени спряталась. – размышлял вслух Лихолетов.

Если другого человека испугала бы такая перспектива – остаться одному на острове, то судя по уверенной походке арестанта, его такие новости лишь обнадёжили. Но чем ближе были покосившиеся дома, тем чаще попадались следы человека. Свежесрубленные брёвна пахли сосновой смолой. Вот добротный косырь для свежевания стволов воткнут в разбитый от частого применения пенёк. Тут же – стружка от стусла, свежий уголёк, не разбитый дождём, отливающий антрацитовыми боками.