Маме за лекции платили немного. За профессорское звание, изданные когда-то книги доплачивали, но ведь с мамой жила Верочка. Они там тоже варились в собственном соку. Катя с Соней ни на что не жаловались, не хотели обременять.

Софья дочь свою обожала. Катя росла послушной и умной, старательно училась музыке и очень увлекалась танцами. Мужчин, понятное дело, в этом бабьем царстве не водилось. Папа умер, а Сонин муж, Катин отец, растаял на просторах нашей необъятной родины через два года после рождения дочки. Ему, геологу, в Москве оказалось тесно, трудно дышалось. Вот он и двинулся в Сибирь-матушку покорять ее просторы. Поехал, по словам рассерженной Татьяны Львовны, искать несметные богатства.

Соня горевала долго. Все не могла взять в толк, как в такой огромной Москве может быть тесно. А потом сообразила: супруг просто искал свободы, которую их брак, очевидно, ограничивал.

Исчезнувший в необъятной Сибири, муж поначалу, ошалев от счастья, даже не писал, но лет через пять, видно, вдоволь нахлебавшись свободы и независимости, вдруг запросился обратно. Но тут уже Софья, давно оформившая развод, встала в позу и наотрез отказалась принимать сбежавшее когда-то недоразумение в образе бывшего мужа.

С тех пор жизнь Сони, спокойная и неторопливая, радовала ее своей наполненностью и упорядоченностью. Женщине нравилось все, чем был заполнен каждый ее день: смех дочери, снисходительное ворчание мамы, любимая работа, неугомонные затеи младшей сестры, совместные ужины, воскресные походы в парк и кино… Все это казалось Соне естественным и подлинным человеческим счастьем.

Соня, с детства окруженная книгами, обожала чтение. Читала ночи напролет и мечтала стать учителем литературы. В результате учителем, правда, начальных классов, стала младшая Верочка, а Соня отправилась поступать в медицинский, удивив родителей столь внезапным выбором.

Когда отца не стало, Соне, уже работающей врачом, исполнился тридцать один год. Неожиданность беды и непоправимость утраты так потрясли ее, уже, кстати, не однажды видевшую смерть, что она первые три дня даже разговаривать не могла, не хватало сил. Только плакала, уткнувшись в подушку.

Верочка же быстро сумела взять себя в руки. Сжалась, как пружина, побледнела до синевы, но, глотая слезы, моталась от мамы к Соне, поддерживая их. Друзья Веры тоже помогали. Встречали и провожали соседей, коллег, родственников. Накрывали столы, убирали грязную посуду, покупали лекарства и ездили на кладбище. Сонина лучшая подруга Зинаида тоже дневала и ночевала у Сони в квартире, водила Катюшку в школу, забросив все свои дела.

Вздохнув, Софья вернулась в день нынешний. Что ж, жизнь идет своим чередом. Она прислушалась. Катя готовилась к экзамену в музыкальной школе. Заучивая этюд, девочка несколько раз споткнулась в одном и том же месте, и теперь упорно повторяла пассаж.

– Боже, что теперь будет? – вздохнула Соня. – Как жить, не зная, кто ты и откуда? И как у мамы спросить? И надо ли… – Она закрыла лицо руками. – И почему нам всем не живется спокойно? Беда за бедой. И зачем Верочка полезла в этот ящик! Жили бы себе, горя не зная. А теперь… – Соня перевела взгляд на настенные часы. – Ох! Уже одиннадцать!

Опрометью кинулась в ванную. Надо спешить – работа не ждет…

Вера не находила себе места. Всегда очень активная, подвижная, энергичная, она теперь чувствовала себя как воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух. Совершенно обессилев от переживаний, Вера то принималась плакать, то застывала, глядя в одну точку, то начинала размышлять вслух. Сама себя уже не узнавала. Будто что-то сломалось внутри, надломилось, треснуло…