Собаки сразу взяли след почти недельной давности, и уверенно шли по нему. Участия мага действительно не требовалось, как и предрекал Тодд. Аврелия начальник стражи послал с нами больше для другого: чтоб мы точно скрутили некроманта, когда найдем.

— Напрасно ты так к нему относишься, — заметил следопыт после нескольких моих пренебрежительных реплик касательно беглеца. — Некроманты — особые волшебники. Мерить их общими мерками нельзя. Что с того, что у нашего низкий уровень? К высоким некры и не стремятся, зачастую замедляя свое явное развитие в пользу тайного. Черпать силы они способны почти отовсюду: мертвыми энергиями мало кто пользуется. Так что держи с Мокиахом ухо востро! И брать его предоставь мне.

— А его Мокиахом зовут? Необычное имя. Оно что-то значит?

— Ответить тебе мог бы тот, кто знает язык мертвых. На котором можно разговаривать с покойниками. Не с духами умерших, сообрази, а с трупами, братец, с самыми что ни на есть трупами. Вот как!

Мы приближались к окраинам Гинкмара не прямо, а наискось. Аврелий повеселел:

— Понял, где мерзавец обосновался! В замке барона Вертса, чтоб тому под проклятием остаться навечно!

Я сверился с картой:

— Как узнал? Там еще три замка поблизости, крепость и храм.

— Барон при жизни черной алхимией баловался, вивисекцией разумных… У него своя лаборатория имелась. Сейчас она, конечно, заброшена, как и замок, однако привести ее в относительный порядок недолго. Сложными техномагическими аппаратами не воспользуешься: они все сгнили. Но колбами, ретортами, пробирками и прочей мелочью — вполне! В клетки для подопытных кого хочешь сади. И аура замка некроманту близкая, хоть и не родная.

Погода начала портиться, небо потемнело. Зачастил мелкий дождь. Мы встали на ночлег под ним — когда проснулись, он еще шел. И без того неприветливый лес стал окончательно неуютным и казался совершенно непригодным для путешествий.

— О, боги! Какая глушь! — сетовал Аврелий, седлая коня. — Какое запустение! А ведь тут был благодатнейший край. Всюду пашни, тучные пастбища… Деревня сидела на деревне.

— Все же и лесов было немало, — заметил лекарь. — И нечисть в них водилась.

— Не без того! — согласился Аврелий, демонстрируя намерение сохранять объективность. — Но в целом — не сравнить с тем, что сейчас видим.

— Стоит ли печалиться! — беззаботно сказала Джейн. — Скоро положение переменится.

— От всей души надеюсь, — осторожно поддержал ее маг. — Я не нагоняю хандру, как может показаться. И не призываю своим брюзжанием духов уныния. Просто ворчу по укоренившейся привычке. Я и под проклятием не отчаивался, как другие. Старался принимать его как тяжкий, но урок, могущий чему-то меня научить и преумножить полезный опыт. А уж поводов отчаяться хватало! Особенно ночами, когда следовало присутствовать в Зальме. Сидим, значит, по домам, как вурдалаки в логовах своих, и поджидаем пришельцев, на которых можно наброситься. Ужас! Ни поговорить друг с другом, ни заняться чем нормальным. Думаю, все согласятся, что в дневное время жилось легче. Когда с восходом солнца возвращались в Мир Теней, случалось и общаться со своими, кого найти удалось, и воли в действиях становилось не в пример больше…

Лекарь и стражники хмуро кивали, печально поддакивали. Джейн косилась на них с сочувствием, и вид имела слегка виноватый. Она-то ночами, в отсутствие посетителей, валялась на улице сухой корягой и не так страдала.

Команда у нас подобралась крутая для тех мест, по которым приходилось ехать. Высокие уровни лошадей позволяли быстро передвигаться, легко преодолевать препятствия. И все же мы не расслаблялись. Вселенная Дагора зазнаек не любит. Стоит возомнить себя ко всему готовым, как система подсуетится и подсунет тебе нечто такое, к чему ты не готов и не можешь быть готов. Тем более и метеоусловия не думали улучшаться. А когда они хреновые для смертных, это значит, что им рада всякая дрянь, смертным враждебная. Разумным плохо — нечисти отрадно; нам трудности — ей усиление.