Сквозь прицел женщина наблюдала за тем, как госпожа Романова кормит сына. Потом пришла нянька. Через некоторое время нянька с мальчиком вышли из подъезда и направились к ближайшему парку. Романова пробыла в квартире еще двадцать минут, быстро накрасилась и удалилась. Домой она должна была вернуться не раньше чем в двенадцать часов. Вскоре домой пришел Влад. Женщина наблюдала за тем, как он вошел в спальню, сбросил пиджак и направился в ванную комнату. Окна спальни и гостиной выходили как раз на ту сторону, где стоял соседний дом. Квартира просматривалась как на ладони, что позволяло снайперу полностью контролировать все происходившее в ней.

Влад вышел из ванной комнаты обнаженным. Он держал в руках полотенце, быстро вытер им мокрые грудь и бедра, потом энергичными движениями встряхнул волосы. Женщина наблюдала за ним, вспоминая каждую линию его тела, до которого она много раз дотрагивалась. Она навела прицел на его лицо и на миг задержала взгляд. Свежий после душа, с еще влажными волосами, Влад был хорош собой. Она внимательно вгляделась в его глаза, заметила новые морщинки в уголках век, усталые складки возле губ и опавшие щеки. Да, пожалуй, она погорячилась с оценкой его внешности. Влад заметно постарел. Хотя – поймала она себя на мысли – ей просто хочется думать, что он сильно изменился за последний год. Так легче воспринимать происходящее. Может, в его душе появилось какое-то сожаление, а, возможно, он давно обо всем забыл и просто радуется жизни.

Поняв, что она напрасно тратит время, поддаваясь эмоциям, женщина быстро перевела прицел на его обнаженную грудь, как раз в область сердца, и нажала на курок. Потом быстро выстрелила еще раз – в голову. Промежуток между первым и вторым выстрелом был настолько минимальным, что Влад даже не успел покачнуться. Стекло в окне не разбилось, в нем лишь появились две маленькие дырочки, глушитель тоже поглотил звуки выстрелов.

Женщина осмотрелась по сторонам, быстро разобрала винтовку и затолкала ее части в сумку, сверху положила покрывало, на котором она лежала. Три минуты ей понадобилось, чтобы спуститься вниз, и еще две, чтобы удалиться на безопасное расстояние от дома. Дальше начиналась оживленная пешеходная улица, и она мгновенно затерялась в толпе.

– Как?! – кричал Валерий Алексеевич. – Объясни мне, Женя, как можно быть такой безответственной?!

Он со злостью схватил с соседней кровати подушку и бросил ею в дочь.

– Папа! – Женя быстро подскочила и скривилась от боли, пронзившей ее перевязанное колено. – Прекрати! Не знаю, как это получилось.

– Нельзя играть с горами! Они не прощают шуток и терпеть не могут тех, кто не считается с их мощью. Для чего ты полезла на эту трассу? Показать свой крутой нрав Лукову?!

– Да! – Женя решила продемонстрировать отцу свою честность, но это прозвучало как вызов.

– Идиотка! – Субботин увидел в глазах дочери слезы и сразу же успокоился. – Прости за это слово, но оно очень точно тебя характеризует. Не понимаю, дорогая! Ты – сильная, смелая, самодостаточная женщина. Неужели непонятно, что таким, как ты, вовсе не нужно доказывать свое превосходство над другими? Ты – лучшая! Зачем кого-то убеждать в этом?

– Я не такая, – Женя вытерла мокрые щеки.

– Да, – согласился Валерий Алексеевич, – сегодня ты такой не была. Ты была дурочкой, которая из кожи вон лезла, чтобы привлечь внимание человека, не замечающего никого, кроме собственной персоны. И у тебя это получилось! Ты во всей красе показала ему свою глупость и навязчивость.

Женя опустила голову, чтобы не видеть разочарования в глазах отца. Впервые в жизни ей стало стыдно за свое поведение. Слова отца причиняли ей нестерпимую боль, в сравнении с которой травма колена, полученная после неудачного спуска, казалась Жене несущественной. Она осторожно пошевелила ногой и прикусила губу, сдерживая стон.