«Шарлотта, Рика и маленькая Антония» звучало уже не так замечательно, немножко отдавало чем-то вроде «папа-мама-я-счастливая семья», но да ладно, ничего.

Я кивнула.

– Еще воды принесите! – крикнула нам вслед Бея.

Я кивнула. Черт, это был самый крутой кивок в моей жизни!

У Антонии был план.

– Надо найти наши вещи. В мешке, который я вчера несла, по-моему, был котелок. Мешок был совсем легкий, но с чем-то твердым внутри. И звук был такой… такой пустой.

– То есть ты слышишь котелки через брезентовые мешки? – Рика улыбнулась.

Мы шли мимо домика с крышей из волнистого пластика. Зонтик Инкен все еще стоял там. Почему она его не взяла?

Большая поляна посреди лагеря. За ней – еще два ряда домиков.

– Будет вообще, если Инкен так и не вернется, – сказала Антония.

– Вообще что? – поинтересовалась Рика.

– Просто вообще. Так говорят, – пояснила Антония.

Мы подошли к вытянутому строению с трубой. Это наверняка был кухонный блок. Если где-то и есть котелки, то именно там. Дверь оказалась заперта. Рика налегла на нее, но это ничего не дало. Как и на других дверях в лагере, здесь тоже был новый засов с висячим замком. Там, где саморезы ввинчивались в дверь и косяк, дерево треснуло, и этим светлым трещинкам была максимум пара недель.

Мы разбили заколоченное окно тяжелым суком, и Антония, встав мне на плечи, залезла внутрь. Рика – за ней. Я осталась снаружи. Прошло всего несколько минут, и раздался писк Антонии:

– Котелков нигде не видно!

Потом послышалось хихиканье.

– Зато есть ведро!

Что-то грохотнуло.

– Осторожно! Желтый летающий объект! – крикнула Рика, и из окна вылетело желтое ведро. Оно приземлилось на ковер из хвои и песка у моих ног.

– Можешь уже идти за водой, – показалась улыбающаяся голова Рики.

Вообще-то идти одной за водой мне не хотелось. «Вообще-то давай без вообще-то», – говорит моя мама на каждое мое «вообще-то». Так что я отправилась за водой. На ведре было написано «Пасека Дитрих, Правен 7». А под надписью – пчела с таким же ведром. Право, обязанность, долг, подумала я. Край ведра, как мне показалось, был немножко испачкан чем-то красным. Плохо вытерто. Неужели там была кровь? Она что, из Правена? И где этот Правен находится?

В таких размышлениях я двигалась в ту сторону, откуда постоянно слышался плеск, который я заметила еще ночью. Не мог же это быть писающий слон. Слон бы уже давно все выписал из себя и лежал сдувшийся, как коврик у кровати. Но пахло действительно мочой или чем похуже.

Идти надо было мимо домика, куда мы сложили свои сумки. С утра там всё выглядело так, будто кабаны потанцевали. В общем, кошмар для следопыта: взволнованные девчонки, шесть – в трекинговых ботинках, одна – в конверсах. Разобрать хоть что-нибудь было практически невозможно. И тут мне захотелось, как будто в комиксе, протереть глаза и взглянуть еще раз. Что это? Это был не мираж? Это же наши сумки! Сонно лежат как миленькие, привалившись друг к другу. Прямо на виду. Следы вокруг подтерты. Значит, здесь кто-то прибирался. Подчищено до самых кустов за домиком.

Я быстро глянула в свой рюкзак: всё ли на месте?

Что всё это такое? Дело рук сатанистов-кроликодавов? Они всё еще где-то рядом? Представляю себе, как они ухмылялись, занимаясь всем этим, – так что брекеты сверкали на солнце. Только зачем им было исправлять собственные надписи? И почему они не украли сумки? Могла ли Бея устроить все это, пока якобы собирала грибы?

Я стала бы настоящим гигантом в глазах всех, если бы объявила, что наши вещи здесь. Хотя чего уж, гигантом я была и так. Я вспомнила, как Иветта Три Лошади назвала меня «маяком», и снова тут же покраснела. На этот раз от ярости.