– Не по чину место занимаете, малыши! – улыбается Первый.
– К парашке, к парашке... – говорит Второй. Первый садится на нижние нары, точно под лежащим на верхних Котей-художником...
– Бугор в камере есть? – спрашивает он.
– Нету... – растерянно говорит один из пацанов.
– Врешь, есть! – уверенно говорит Первый.
– Кто?.. – удивленно спрашивает Тяпа и оглядывается.
– Я! – отвечает Первый.
Он оглядывает Тяпу с головы до ног и говорит корешу:
– А не поставить ли нам этого маленького штымпа на усиленное питание?
Второй смотрит на Тяпу, весело говорит:
– Точняк! – И к Тяпе: – Тебя как звать-то, сявочка?
– Тяпа...
– Это – кликуха. А в протоколе?
– Тяпкин Валентин Петрович.
Первый заржал:
– Вот ты у нас и будешь не Валентин, а Валентина!.. Валюшка ты наша... Сейчас ты у нас, как киска, сосать будешь!..
– Чего «сосать»? – не понял Тяпа.
Двое парней зашлись в хохоте! Даже не заметили, как медленно стали слезать с нар остальные пацаны...
– Пиписечки наши сосать будешь, – объяснил Первый Тяпе. – А потом мы тебя в очко отшворим...
– Поставим в очередь и так аккуратненько каждую ночь харить в жопочку тебя будем. Теперь понял? – ласково сказал Второй.
Первый, сидящий под Костей Черновым, под Котей-художником, сладко потянулся, сказал напарнику:
– Ну-ка, стань к двери, перекрой глазок... Сейчас мы один тренировочный отсосик замостырим.
Второй парень перекрыл собой дверной глазок, а Первый, не вставая, стал расстегивать пуговицы на ширинке, приговаривая:
– Иди-ка сюда, моя кисочка, Валюшка наша ненаглядная... Открой-ка ротик поширше...
Но в эту секунду лежащий на верхних нарах Костя Чернов – Котя-художник – ухватил двумя пальцами левой руки Первого парня за ноздри, рванул его голову вверх, а второй рукой приставил к горлу парня острый как бритва черенок обычной суповой ложки!..
Второй парень захотел было рвануться, но Костя быстро сказал:
– Стой, где стоишь, сучара поганая! А то я сейчас твоего подельничка вскрою!!!
И тут, словно по команде, вся дикая свора малолеток молча бросилась на обоих парней...
– Теперь, уже в обратную сторону, двое охранников волокли бесчувственное тело Первого парня, а Осадчий и Рыскулов – Второго...
За ними, стараясь не наступать чистыми сапогами на кровавые следы, тянущиеся за искалеченными парнями, шел уже знакомый нам капитан и говорил плачущим голосом:
– Ну предупреждал же – не подсаживайте взрослых в камеры малолеток!!! Десятки же раз предупреждал!..
Старый, солидный трехэтажный купеческий дом.
Широкие двустворчатые двери. Слева от дверей под черным стеклом герб Казахстана, а ниже – золотые буквы: НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ КАЗАХСКОЙ ССР.
Справа от дверей такое же черное стекло, но по-казахски...
У дома НКВД несколько автомобилей – большой роскошный «линкольн», легковая М-1 «эмка», пара американских «виллисов», грузовой «студебеккер», а совсем с краю – белый фургон ЗИС-5 с надписью по бортам – «Казплодовощторг»...
В кресле наркома – потный генерал лет сорока с добрым и простоватым русским лицом.
Напротив него сидит сухопарый человек в гражданском костюме. Заметно, что сухопарый гораздо «выше» хозяина кабинета...
– ...для чего я и прилетел к вам, Алексей Степанович!
– Очень интересное решение, – пробормотал «казахский» нарком.
– К сожалению, пока единственное. К осени мы столкнемся с боевыми действиями по всему югу. А это – горы... Что противопоставить соединениям «Эдельвейс» с их альпинистами и скалолазами?
«Казахский» нарком молча и сокрушенно покачал головой.