Братья кивнули и сдержанно улыбнулись. Они готовы подождать еще немного, но не до бесконечности. Потому что время для созерцания давно прошло. Настало их время. Дурацкая и несправедливая система, когда крупные предприятия принадлежат государству или муниципалитетам, или государственно-частному партнерству, при этом главное в последней форме владения слово государственно, будет разрушено. А власть будет принадлежать не плебсу, а достойным этого. Сотнями лет управлявшими своими землями!

Мир обречен изменится, изменится до неузнаваемости!

Наступившая тишина могла бы быть абсолютной, если бы не свист двигателя. Увы, длительной немой сцены не получилось.

Машины свернули с шоссе к очередному городку – тихому, безмятежному и чистому. Дома и уличные фонари были неподдельно старинными, как и вывески и решетки крошечных газонов. Показался парковый комплекс, огороженный глухим высоким забором. В резиденции бывшего королевского рода Виндзоров, предпочитали не привлекать к себе излишнего внимания досужей публики. Проехав открывшийся автоматически барьер, как на железнодорожном переезде, покатились мимо подтянутых вооруженных охранников в полной выкладке, чуть в стороне из-за кустов торчали стволы роботизированных пулеметов, стационарных лучеметов и антенны системы глушения радиоуправляемых фугасов. Что поделаешь, наследие смутного времени и охраняли резиденцию на совесть.

Мимо проплывали геометрически ровные линии кустов и ухоженные лужайки. В воздухе густо пахло весенней свежестью и лесом. Промелькнули последние деревья.

Кортеж обогнул куртину, остановился у ворот древнего замка – с XI века бывшего символом почившей английской монархии. С едва слышным журчанием электроприводов распахнулись массивные ворота. Показалось двухэтажное здание с богато украшенными фронтонами в викторианском стиле из потемневших от времени кирпичей с балконами на втором этаже, двухскатной крышей и высокими кирпичными дымоходами. Широкие и низкие ступени вели к гигантским, в два человеческих роста, дверям. По сторонам от нее застыли слуги в ливреях с гербом и седыми и пышными бакенбардами – огромная редкость по нынешнему времени, когда человеческий труд дорог. Весьма дорог.

Машина остановилась у полукруглого входа.

Один за другим пассажиры вышли. Охрана немедленно рассредоточилась по периметру, оставив подопечных наедине.

История Европы пестрит звучными фамилиями аристократов и семейных кланов, которые в свое время влияли на жизнь и политику не только в своем регионе.

У досужей публики о старой, еще феодальной аристократии создалось впечатление, что это нечто вроде сборища чудаков, хвастающихся заслугами предков и не играющих никакой роли в современном мире титулами. Это не так. Рассказы об обедневших, чудаковатых аристократах, ютящихся в полуразрушенных родовых имениях – литературный вымысел, не имеющий отношения к реальной жизни. Большинство аристократов благополучно выжили и приумножили собственные огромные состояния. В той же Англии треть земель принадлежит династиям местной аристократии. Центральные районы Лондона: Мэйфер и Белгравия находятся в собственности герцога Вестминстерского. Центр столицы – это владения графа Кадогана. Ему принадлежит площадь Кадоган, и частично улицы Слоун-стрит и Кингз роуд. А улицы Харли-стрит и Мэрилебон-Хай-стрит в собственности баронессы Говард де Вальден.

А стоимость принадлежащего «старой» аристократии антиквариата вообще не поддается оценке. Особняком стоит семейство Виндзоров. Распад Великобритании на Шотландию, Уэльс и собственно Англию, ставшую республикой, никак не повлиял на состояние бывшего королевского рода. И сегодня им принадлежит земельная собственность на миллиарды, дворцы и замки, дома и коттеджи. А коллекции картин и других ценностей вообще бесценны.