Знаю же, что нет. Это же Настюха – гроза вечеринок, местная проблядь и зажигалка. Она и верность – несовместимые понятия.
– Чо сдулась? – троллю ее.
– Твой папа сказал, что армия отменяется.
– А я сказал, в силе. Кому больше веришь?
– Тебе, – Настя бросает на меня игривый взгляд и садится на корточки.
– Ээм, ты чего? – смотрю на неё озадаченно.
Тянет свои шаловливые ручки к моей ширинке, но я пресекаю её действия.
– Нет, не надо.
– Почему?
– Я не хочу.
– Из-за Элечки? – корёжит её. – Она хоть умеет сосать? Сомневаюсь!
При одном только упоминании её имени мое сердце наполняется нежностью. К Эльке неприменим глагол «сосать». Любить – вот какой глагол ей подходит.
– Замолчи, Насть. Я не буду обсуждать её с тобой.
– Мм, она вся такая чистая и непорочная, да? – вскакивает на ноги. – Не то, что я.
– Да, Эля такая.
– Пошёл ты, Змей! – показывает мне фак и открывает защёлку.
– Эй, ты куда? Мы еще ничего не решили!
– Побегай теперь за мной, мудак!
– Пошла на хер, сучка!
Натыкаюсь на осуждающие взгляды пахана и Оксаны Александровны и взрываюсь:
– Да, вот такой я негодяй! И плевать мне, кто ее осеменил – я или не я. Это ЕЁ ПРОБЛЕМА. А меня оставьте в покое. Я в армию хочу, от всех вас подальше. Контракт нахрен подпишу, и больше меня не увидите.
Прихватываю со стола Элькин пирог и сваливаю из этого дурдома, хлопнув дверью. Перекантуюсь сегодня у Сержа, а завтра сам в военкомат пойду и сдамся.
Гори оно всё синим пламенем!
Глава 7
Эля
Собираюсь к Дине с ночевкой.
– Бабуль, а ты точно справишься одна? Если что-то будет нужно, или сердце будет беспокоить – сразу звони. Возьму такси и примчусь.
– Отдыхай спокойно. Не помру, пока ваших с Артемкой деток не увижу, вот те крест!
– Раньше увидишь его собственного малыша, – кривлюсь. – От Насти.
– Можа она брешет, чтоб окрутить твоего милёночка.
– Ба, да никакой он не мой! Давай не будем строить иллюзий.
– Вся наша жизнь сплошная иллюзия, – философски вздыхает.
– Может, и врёт, – рассуждаю вслух. – Но как нам ее проверить? Никак.
Вопреки здравому смыслу во мне поселилась надежда, что Настя – отпетая лгунья. Хоть бы так оно и было!
– Ладно, иди уж. Нечего тут сидеть около меня. Я что, немощная? Иди милая, развлекайся. Пообщайся с подружкой, можа чего надумаете.
–Ты золото. Пока, бабуль.
Целую морщинистую надушенную щечку и еду к Дине на такси. Машину не беру, потому что планировали выпить бутылочку вина на двоих.
Дверь открывает отчим.
– Добрый вечер, я к Дине.
– Проходи, Эль. Она у себя.
Прохожу мимо заплаканной Маргариты Сергеевны, сидящей на диване с ногами, и здороваюсь с ней. Она сдержанно кивает в ответ. Атмосфера у них в доме гнетущая, даже не по себе как-то стало.
У меня в пакете среди вещей лежит бутылка красного полусладкого, и надеюсь, Динкины родители не спалят. Они категорически против спиртного. Точнее мама против, ну и всем запрещает.
Захожу в комнату, Дина лежит на кровати в наушниках. Щекочу ее голые ступни, и она взвизгивает:
– Эль! Напугала блин!
– Ты что меня не ждешь? – возмущаюсь.
– Жду, конечно. Чёт ты быстро приехала.
– А я на такси. Окольными тропами, без пробок. Бокалы приготовила?
– Да. Под кроватью стоят. Подожди, надо запереться сначала. А то Влад имеет привычку без стука ко мне заглядывать.
– Что? – зависаю с открытым ртом. – А если ты раздета в этот момент?
– Не, он заходит, когда точно знает, что я одета.
Странненько да?
По очереди пытаемся открыть винишко. Туго, блин, силёнок не хватает. Особенно у худющей Дины. С трудом выкручиваю пробку штопором и разливаю рубиновую жидкость по бокалам.
– Ну, давай, подружка: за нас красивых! – предлагает Дина.