— Помнишь, как ты однажды врезал Климову на крыльце нашего дома? — вопрос Алины отвлёк меня от мыслей.

Я прекрасно помнил тот вечер, ведь именно он всё изменил в моей жизни.

Это был первый раз, когда после отъезда в университет, я приехал домой на каникулы. Мне нравилась учёба и Питер, но я скучал по отцу, Славке и сёстрам.

Тёплый летний вечер. В доме курить было запрещено, и, прихватив пачку сигарет, я собрался выйти во двор. Брата звать не стал, хотелось побыть одному. Да и собеседником я сейчас был неважным. Напряжение, не покидающее со дня приезда, давало о себе знать.

В доме Пылаевых далеко не все были рады моему приезду. Мачеха либо делала вид, что меня вовсе не существует, либо окидывала презрительными взглядами. Я видел, что её дико раздражает моё присутствие в доме. Она с трудом сдерживала недовольство, что так явно читалось в её глазах.

Мне она ничего не говорила, продолжая демонстративно молчать, но сегодня, проходя мимо их с отцом комнаты, я случайно услышал, как она выговаривала мужу, что мне не место в их доме. Что она вынуждена была терпеть меня, когда я был ребёнком, но больше не намерена.

Я не был удивлён, она всегда так ко мне относилась, но всё равно стало погано. Я и так сократил свои приезды до минимума. Когда учился в выпускном классе, она уже срывалась на меня по любому поводу, а её скандалы с отцом из-за этого стали ежедневными. Это была одна из причин, почему я выбрал университет вдали от дома и не приезжал так долго.

Спустившись на первый этаж, я направился к входной двери. Распахнув её, увидел то, чего совсем не ожидал. Моя шестнадцатилетняя сводная сестра зажималась на крыльце собственного дома с каким-то парнем. Они были так увлечены, что моего появления даже не заметили. О чём она думала? А если бы вышел отец?

На скулах заходили желваки, а руки непроизвольно сжались в кулаки, когда я понял, с кем целовалась Алина. Егор Климов, мать его! Мой некогда одноклассник — тот самый, с кем в школьные годы я не раз затевал разборки, когда слышал в свой адрес насмешки. Климов никогда не брезговал обозвать меня незаконнорождённым ублюдком.

Но сейчас видеть, как Климов тискает Алину, было ещё более отвратительно, чем слышать оскорбления в свой адрес. Она же знает, что этот козёл ни одной юбки не пропускает.

Лёгкий ветерок принёс запах алкоголя. Они ещё и пьяны?! Оставалось надеяться на то, что Алине хватило ума не прикасаться к травке, которую покуривал Климов со своими дружками.

Я с трудом сдержался, чтобы не вмешаться. Уже готов был развернуться и уйти, но голос Алины заставил меня остановиться.

— Пусти, я не хочу, — пропищала она, пытаясь вырваться из хватки Климова.

А потом я поймал её взгляд… испуганный, полный слёз.

Этого хватило, чтобы сорвать все тормоза. Я оттащил Климова от Алины, и впечатал ему кулаком в лицо. Раздался негромкий хруст, Климов скатился со ступеней крыльца, растянулся на земле.

— Ты мне нос сломал, придурок, — прогнусавил он, прижимая ладонь к разбитому носу, из которого хлестала кровища.

Ощущая в груди клокочущую ярость, я по-прежнему сжимал кулаки, готовый добавить. Алина за моей спиной тихо всхлипнула, и я резко обернулся. По покрасневшим щекам сестры текли слёзы, оставляя чёрные разводы от туши.

— Ты как?

Она снова всхлипнула, зажав рот ладонью.

Вот в тот момент я, кажется, и пропал. Отчётливо ощутил и ревность, и то чувство, которое её вызвало, но тут же спохватился: это ещё что за херня? Очень строго напомнил себе, что Алина — моя пусть и сводная, но сестра, и ей шестнадцать. Всего шестнадцать, а мне девятнадцать! И всё же в груди продолжало трепетать тёплое волнение.