Что конкретно ее привлекло в этом даже дьяволом забытом месте?

Или забилась так далеко, чтобы нечаянно с кем-то из своего прошлого не встретиться?

Тогда, три года назад, мы даже не попрощались. Помню, что обидел Мышку в последнюю нашу встречу. Нес какую-то пургу, злость срывал на девочке. А она ни в чем не виновата была, просто подвернулась под горячую руку.

Меня перед фактом поставили — уехала учиться, полгода, минимум.

Только оно затянулось что-то.

— Поедем до города вместе. Там, может, Варя вырубится по дороге, перекинем ее на заднее сиденье, чтобы она не проснулась. Я тебя прямо до подъезда довезу, не волнуйся, — говорю и Варьку одновременно за пятку щекочу.

Она пинается и утыкается Мышке в шею, зевает вроде. У нее всегда так, когда ее на руках таскают — рефлексы выработались. Ее в детстве частенько приходилось на руках укачивать, иначе она никак не засыпала. Вот и привыкла.

— А ты меня не хочешь о планах спросить? — опять шипит на меня. Вернулись к истокам.

— А ты прям так взяла и бросила ребенка заливаться в истерике, да? Ни в жизни не поверю. Но можешь попробовать меня переубедить — давай, Мышка, отрывай ее уже от себя и иди, куда тебе там надо.

Я знаю, что она не поступит так с беззащитным ребенком. Столько не виделись, а я все равно почему-то в ней уверен.

Добрая она. Маленькая добрая Мышка, которая тянется навстречу этому миру, но чаще всего получает щелчки по носу, потому что этот самый мир в основном таких наивнях пережевывает.

Она бросает на меня злобный взгляд, я делаю вид, что испугался и уже готов намочить штаны, выхухоль возвращается с вещами Варьки и передает сумку мне в руки.

Так и таскаем игрушки постоянно, потому что если уж Варя взялась за что-то — будет играть до дыр и отлетевших пластиковых глаз. Со стороны может показаться, что мы на ней экономим. Некоторые ее игрушки будто через атомную войну прошли. Для ужастиков сгодились бы с легкостью.

— Я поеду с тобой. И подвозить меня не нужно, только до города.

Как я и думал, Мышка продолжает гладить мою дочь по спине и украдкой втягивает ее запах. Я тоже иногда кайфую от детского шампуня и чего-то такого «чистого», что есть только в детях.

Марта сухо прощается с матерью, та в ответ ей лишь кивает и сверлит дверь взглядом. Будто хочет быстрее прогнать родную дочь. Ну и меня заодно, холодную войну все-таки никто не отменял.

Мы выбираемся на улицу, я открываю заднюю дверь и помогаю двум малышкам забраться в салон.

Мышка двигается плавно, старается не разбудить мою малышку, которая уже сладко сопит у нее на плече. Тихо прикрываю за ними дверь, сам огибаю машину и занимаю водительское сиденье.

И как-то вдруг хочется, чтобы Варька не вырубилась по дороге, потому что так у меня будет отличный предлог затащить Мышку в наши с дочерью планы.

Варька, кажется, на каких-то своих частотах уловила мое желание. Она так и не уснула — сидела на коленях у Мышки, оглядывалась по сторонам и что-то довольно мурлыкала себе под нос.

Я поглядывал в зеркало заднего вида и думал о том, что на самом деле за все это время вспоминал свою сводную сестренку чаще, чем хотелось бы.

— Ты пропустил поворот, — Марта встрепенулась, когда я проехал прямо по главной дороге города вместо того, чтобы свернуть по направлению ее района.

— Не пропустил. Нам прямо, парк через пять кварталов. Может, шесть.

— Палк, палк, палк! — Варя вышла, наконец, из своего транса и поняла, куда я ее везу. Мелкая захлопала в ладоши и завозилась в руках у Марты.

Мышка поджала губы и словно отвесила мне хлесткую пощечину своим суровым взглядом. Ну, как суровым. Это она, наверное, так думала — на деле я едва не засмеялся.