И ведь ничто не предвещало беды. Я шла на завтрак с девочками, пока меня не остановила мисс Уайт, и не огорошила новостью. Как оказалось, меня после завтрака вызывают в кабинет мистера Гранта. Я не понимаю, чем удостоена подобного внимания, но отказаться не могу. Я киваю мисс Уайт в ответ, и обещаю быть вовремя, и нигде не задерживаться.

С директором мы практически никогда не пересекаемся в учебное время, за редким исключением, когда празднуем очередную значимую дату для колледжа. Так для чего это приглашение? В груди теплится надежда, что меня, возможно, хотят вернуть домой, тогда бы это объясняло тему для разговора в конце учебного года.

Я неуверенно стучусь в дверь директорского кабинета. Слышу мужской голос:

– Войдите. – Я распахиваю дверь и встречаюсь взглядами с мистером Грантом.

Мужчина сидит в кожаном кресле за рабочим столом и когда я переступаю порог, он открывает крышку ноутбука.

– Рози, рад тебя видеть. Проходи, присаживайся. – Директор обращается ко мне и указывает на стул для посетителей.

Мне неуютно. В нашу первую встречу подобного дискомфорта я не испытывала, а сейчас, все изменилось.

Я переминаюсь с ноги на ногу и не решаюсь подойти.

Грант откидывается на спинку кресла и ждет, перебирая пальцами по столу.

– Может ты все-таки пройдешь и сядешь? – Он склоняет голову слегка набок и смотрит сканирующим взглядом. Ждет моей реакции.

Я пересиливаю себя и послушно исполняю его просьбу.

– Как директор нашего колледжа, я обязан провести дополнительное собеседование с каждой ученицей, лично. Итак, подведем итоги учебного года.

За этот год я хорошо освоила английский. Свободно на нем разговариваю, пишу, и даже иногда вижу сны, где прекрасно излагаю свои мысли на чужом для меня языке. Поэтому теперь я не испытываю никаких трудностей в общении.

Затем Грант сообщает, что вся учебная информация направлена моему опекуну – Альберту Шипину. И можно было бы радоваться, что они с сыном меня не сдали в детский дом, но я не могу. По сути колледж – это элитная клетка, детский дом, тоже ею был, но только попроще.

– Прекрасные результаты, Рози. Ты преуспела практически по каждому предмету, – Он явно удивлен, и наверное, не ожидал от маленького заморыша в джинсах и футболке подобного рвения.

В этот год я не только подтянулась по учебе, но и подросла. Волосы уже достигли лопаток, оформилась талия (причем, этого нельзя было скрыть даже школьной формой), грудь увеличилась на два размера, и с никчемного нуля рванула до уверенной двойки.

– Спасибо. – Тихо благодарю директора и упираюсь взглядом в стол. Из-под полуопущенных ресниц наблюдаю за мужчиной. Мне не нравится, как он меня рассматривает. Ежусь и ерзаю на стуле. Пытаюсь унять дрожь в пальцах. Сцепляю руки на коленях в замок.

– Мною принято решение тебя поощрить. – Он открывает ящик рабочего стола и достает из него ключи.

– Что это? – Не понимаю, отчего могут быть ключи и напряженно жду его ответа.

– Ты, наверное, уже наслышана. Что Лучшим ученицам нашего колледжа мы отводим комнаты для проживания в левом крыле?

Я быстро моргаю и до сих пор не сильно понимаю к чему он клонит.

Одноклассницы, как-то шушукались на перемене, что нескольких учениц в прошлом году перевели в отремонтированное крыло. Те были очень довольны. Еще бы личная комната со всеми удобствами! Но подобная новость не вызывает у меня положительных эмоций.

– Мне хорошо в своей прежней комнате. – Я пытаюсь отказаться от столь заманчивого предложения.

Грант явно не понимает, что происходит, и почему он слышит мой отказ. А мне не хочется выворачивать перед совершенно чужим человеком душу и рассказывать о том, насколько сложно мне было завоевывать доверие и расположение своих одноклассниц. Переехать – значит, вновь остаться один на один самой с собой. Окунуться в горестные воспоминания о жестоких превратностях судьбы. Вспомнить маму и ночью давиться горючими слезами о моей никчемной жизни и нереализованных мечтах.