Резко отпускаю девчонку, и уже намереваюсь оставить ее здесь утирать сопли.

– Я не хочу, чтобы об этом узнала мама, – внезапно говорит она мне в спину.

Голос отстраненный и холодный. Будто выкачали из нее всю жизнь.

– И полагаю, ты сможешь это устроить, – она равняется со мной, и показывает свой смартфон: – Иначе, это видео окажется везде, где только можно.

Наблюдаю явно двор нашего нового дома, а затем вижу себя.

Охренеть, не встать.

Посылаю в нее взгляд, преисполненный ехидства.

– И ты считаешь, что это первый раз, когда меня увидят пьяным, Сказка?! Ты еще наивнее, чем я думал.

Внутри, и раздражение, и черт возьми, какое-то долбанное наслаждение испытываю.

Хоть кто-то может стать соперником. Когда вокруг все пресмыкаются, становится скучно. А когда готовы отвечать, это лишь подогревает кровь и заставляет больное сознание работать с усиленной концентрацией.

– Учитывая, что… – она на секунду замолкает, а потом даже глаза прикрывает с шумным вдохом.

Не понимаю реакции, и как идиот пытаюсь понять.

– … Демид просил об этом никому не говорить, полагаю, это важно, – она на меня даже не смотрит.

Глядит вперед стеклянным взглядом, а меня, блядь, интересует, что это еще за реакции.

Неужто ей жаль?! Это ж абсурд полнейший.

– Ты больше его слушай, и поверишь, в разную чепуху, – играю до последнего, потому как она естественно никогда не узнает, что отец если увидит, шкуру сдерет.