Мужчина аккуратно высвобождается из моей хватки и шагает дальше.

Что за тайны мадридского двора? Топаю ногой от бессилия и продолжаю свой путь.

***

От семнадцатилетнего мальчишки давно ничего не осталось. Передо мной мужчина. Красивый, высокий мужчина в деловом костюме. Он опирается ладонями на столешницу большого овального стола, приветливо улыбаясь и кивая каждому входящему в зал. Я вхожу последней. Когда наши взгляды пересекаются, меня будто пронзает разрядом тока. Он никогда на меня так не смотрел. Даже тогда, когда мы только появились с мамой из Чертаново в его жизни и в жизни его отца.

– Всё в сборе? Отлично! Всем доброе утро! Меня зовут Важнов Марк Олегович. Ну, это для тех, кто меня не знает или забыл. – на этом слове я снова ловлю взгляд Марка. – Хочу сообщить вам, что на время лечения моего отца, его место займу я.

После этого объявления Марк садится на стул.

За столом проносится шелест голосов.

– А на каком основании? А как же Иван Евгеньевич, его заместитель? – интересуется начальник отдела маркетинга.

– Иван Евгеньевич никуда не исчезнет, не волнуйтесь. А про основание я думаю вам расскажет Герман Владимирович. – отвечает Марк.

Самсонов поднимается с места и, пока он вещает о каких-то акциях и прочей юридической ерунде, я поднимаю голову и понимаю, что Марк изучает меня. И даже то, что теперь я в открытую пялюсь на него, не заставляет Важнова отвести взгляд.

От него веет холодом и призрением. Мне становится не уютно, и я хочу поскорее скрыться в своём кабинете, и уйти с головой в работу. Какое мне вообще дело, кто руководит компанией? С Олегом Сергеевичем мы пересекались в офисе не очень часто. Думаю, и с Марком будет та же история.

Ответив ещё на парочку вопросов, Марк всех распускает. Я поднимаюсь со стула и хочу выйти из зала одной из первых, но слышу свое имя.

– Екатерина Олеговна, останьтесь, пожалуйста.

Нервно сглатываю и снова сажусь за стол.

Марк дожидается, когда за последним сотрудником закроется дверь. Я разглядываю свой маникюр пока он молчит.

– Важнова Екатерина Олеговна? Помнится ты была Дудиной и, кажется, Сергеевной. – наконец начинает говорить он.

– Твой отец официально удочерил меня в то же месяц, когда ты… когда ты уехал и…

– Когда меня выперли из дома? Называй вещи своим именами, Катя.

Он резко поднимается из-за стола, отчего стул с грохотом двигается по паркету.

– Я могу идти? У меня много работы.

Не хочу вступать с ним в перепалку. Одного потрясения за утро мне достаточно.

– Хорошо устроилась, да, Кать? Теперь может претендовать на все, что принадлежит моему отцу.

Марк отходит к окну и, повернувшись ко мне спиной, скрещивает руки на груди.

– Мне ничего не нужно. Я ни о чем никогда не просила Олега Сергеевича.

– Конечно, обо все позаботилась твоя мать. Может и то, что меня отправили в Лондон заслуга вас обеих?

Я задыхаюсь от злости на парня, что сейчас снова смотрит на меня в упор.

– Ты… я… как ты можешь так говорить? Ты уехал, а весь удар на себя приняла я! – подрываюсь с места и, больше не желая слушать его бред, спешу к двери.

– Я хочу вернуться домой. Не хочу кочевать по отелям.

– Твоё право. Но в особняке ремонт, а в московской квартире живу я. Если тебе не противно моё соседство, можешь возвращаться.

Проворачиваю ручку и выхожу в коридор. Даже не знаю смогу ли я сегодня работать. Марк не прав, я его совсем не забыла.

***

Я тупо пялюсь в монитор уже наверное полтора часа. Перед глазами только лицо Марка, а на ней холодная маска ненависти. Неужели он правда решил, что я соблазнила его десять лет назад для того, чтобы отец отправил его в Лондон, а моя мать могла крутить своим мужем, как хочет? И эта история про моё удочерение явно ему встала, как кость в горле. Видимо, трудно нам придется и наладить общение будет не так-то легко. Хотя я все ещё надеюсь, что общаться мы будем сугубо в офисе, и в московскую квартиру наших родителей он не заявится. Но если все же он приедет жить в нее, мне придётся куда-то съехать.