Когда дорога расширилась, они вдруг один за другим стали меня обгонять и в итоге взяли в кольцо так, что я не могла никуда вырулить, а лишь мчаться вперёд, подстраиваясь под их скорость. Я не понимала, что происходит, ведь со всех сторон меня окружали мотоциклы, которые не собирались отпускать меня вперёд. В памяти всплыло, как Матвей перед стартом разговаривал с парнями, и на меня обрушилась горькая правда: они все решили сыграть против меня. Они не дадут мне победить. Все они устали от моих побед, им надоело приезжать к финишу только исключительно после меня и решили сговориться. Очень умно с их стороны, если учесть, что я – единственная девушка среди них.

Я могла бы побороться, но не видела в этом смысла. Если они решили объединиться всемером против одной девчонки, так пусть их эго потешится. Это не они победят. Это я им уступлю. Когда круг, в котором меня заперли, стал распадаться, и все они ринулись вперёд, я сбавила скорость. Мне стало до горечи обидно, что парни так повели себя со мной, но я не собиралась что-то доказывать. Они показали мне, что им не нравится, что я всегда приезжаю первой, хотя я этого добивалась всегда упорством и тренировками. Я изучала своих соперников, искала их слабые места, поэтому и побеждала. Ни один финиш не обошёлся мне легко. А сегодняшний станет самым тяжёлым и не потому, что я приеду последней, а потому, что ощутила вкус предательства. Он очень горький с солёным привкусом слёз, которые скатывались к губам, и больше этот вкус я ощущать не хотела. Хватит, нагонялась. Я ошибалась в тех, кого считала своими друзьями, и больше я не хочу быть с ними в одной компании.

Как и планировалось, я финишировала последней. Первым приехал Матвей, чему я была не удивлена, а все остальные ютились около него и спорили, кто каким по счёту финишировал. Я остановилась неподалёку от них и сняла шлем.

– Ритка, ты сегодня сплоховала! – слышала я выкрики из их компании. Кажется, это кричал Игорь. Я смотрела на весь этот балаган и не могла поверить, что считала их всех своими друзьями. Стоило появиться этому Матвею, и все мои старания превратились в прах. Ко мне подбежала Светка:

– Рит, ну ты как? Какого чёрта ты плелась до финиша медленнее улитки?

– Я ехала именно так, как посчитала нужным, Свет.

Надев шлем, я ещё раз посмотрела на всю компанию, которую ещё полчаса назад считала своими друзьями, и уехала прочь, уверенная, что больше сюда не вернусь.

Двор встретил меня приглушёнными огнями фонарей, и, когда я поставила мотоцикл в гараж, тихо вошла в дом, где на удивление было тихо, лишь из спальни отца доносился приглушённый звук работающего телевизора. Папа часто засыпал под любимый сериал. Я посмотрела на часы: мои городские покатушки после гонки действительно продлились дольше обычного, и именно поэтому я оказалась в доме, погруженном в сон.

Я прошла на кухню, не включая свет, достала из холодильника воду и осушила полкувшина, но вытолкнуть из горла ком обиды не удалось. Мои так называемые друзья меня предали самым подлым образом, и я была до чёртиков зла на них. Мне было обидно не за то, что я приехала последней, хотя это тоже было достаточно неприятно, а за то, что получила удар ножом в спину. Ненависть к Матвею разгоралась с каждой секундой, и, если она продолжит расти в таком же геометрической прогрессии, то скоро она меня поглотит, и я стану ходячей бомбой. Я и сейчас готова была взорваться в любую секунду, но это бы значило только одно: я сдалась. А я не могла позволить себе так быстро признать поражение, да ещё и моему несносному брату.