Я слышал, как отец, оставшись с матерью, указывая на меня, говорил:

– Не нежь мне сына, он должен стать воином и набирать силу с годами, как могучий дуб, все усиливаясь.

На что мать с улыбкой, обняв его, играя его локонами, шутливо замечала:

– Но ты же не возражаешь, когда я ласкаю тебя?

– Это другое дело, вырастет – тогда сам поймет, что к чему.

– А ты пришел к чему-либо? – спрашивала мать. – Видно, все никак не разберешься. Тебе все некогда.

В ответ на это отец мрачнел и сдвигал брови.

– Война, – кратко замечал он. – За сыном смотри. Он – моя надежда. Весь наш род – воины. Традиция эта не должна прерваться, или я не воин и не мужчина.

– Ты – воин, но для обеспечения гарантированного успеха ты можешь постараться и сделать пятого ребенка.

– Тебе хватит и четверых. Я все время в отъезде, а детям нужен отец рядом с ними.

– Ничего. Совет позаботиться о детях.

– Дети до школы – наша с тобой забота.

Так отец и мать, обнявшись, могли переговариваться долго, поддерживая друг друга своей силой.

Я быстро рос и становился все сильнее, а копна золотистых волос на голове все увеличивалась. Мне исполнилось пять лет, когда я получил самый дорогой подарок. Отец, который уже месяц был дома, сделал для меня широкий силовой пояс (его носил у нас каждый взрослый мужчина) и игрушечную копию боевого драгера, из которого можно было стрелять маленькими шариками.

Настал день, и в присутствии всего семейства отец вручил мне подарок, сам застегнул на мне пояс, расправил перевязи, дождался, пока я повесил на него свой игрушечный меч и драгер, отошел чуть в сторону и произнес:

– С этого дня, сын, ты начинаешь свое становление, как настоящий воин и мужчина, имеющий все, чтобы стать им. Не подведи меня. Будь сильным, сын.

Глаза Эграна улыбались мне, а взгляд был наполнен отцовской любовью. Этот суровый мужчина видел во мне свое продолжение и искренне хотел, чтобы я превзошел его. Я вытащил игрушечный меч из ножен, поднял его перед собой на уровень груди, отсалютовал им, и со всей серьезностью, детским срывающимся голосом проговорил:

– Я стану и буду сильным!

Я сделал несколько взмахов мечом, имитируя нападение. Отец, шутя, отбил их, обхватил меня за плечи и поднял вверх. Я коснулся рукой его шероховатого лица и золотистых волос, которые оказались рядом, и зажмурился. Отец подержал меня немного, после опустил на пол. Таким я его и помню до сих пор: сильным и уверенным в себе свободнорожденным, добрым и заботливым, несмотря на внешнюю резкость и суровость.

– Вот так всегда, – заметила мать, – как мне, так не нежь. А сам?

– Это по-мужски. Сегодня ему можно.

После паузы, взглянув на мать, отец добавил:

– Может быть, это аванс на следующие годы.

Мать подошла к отцу. Он обнял ее и прижал к себе. Второй рукой он слегка погладил меня по голове. Я прижался к его ноге и стоял так несколько мгновений.

– Скажи, что это неправда, Эг, – тихонько прошептала мать. – Я не смогу без тебя. Ты предчувствуешь свой уход или знаешь?

Мать посмотрела отцу в глаза. Он улыбнулся ей.

– Мой срок еще не пришел. Я сделаю все, чтобы остаться в живых. Твое тепло согревает меня, но я – воин и этим все сказано, – давая понять, что разговор закончен, сказал отец.

На праздничный ужин по случаю моего дня рождения мать приготовила мое любимое блюдо, похожее на пирог из слоеного теста со сладкой начинкой. Фрукты и напитки были дополнением к пирогу на праздничном столе. Ужиная, я время от времени смотрел на отца и не мог понять, как можно лишить жизни этого могучего мужчину в расцвете сил, храброго и сильного воина.

Отец был для меня примером во всем. Самыми счастливыми днями в моей жизни были те, когда мы с ним шли прогуливаться на окраины Буатаалы. Тогда, удостоверившись, что мать нас не видит, отец сажал меня на шею и легко пробегал со мной несколько десятков сэтий. Я изо всех сил держался за голову отца, а его развевающиеся на ветру волосы охватывали и наполняли меня теплом и силой.