Теперь мать – твоя забота. Помоги ей и поддержи в трудные для нее минуты. Мать сильная женщина и справится с собой. Она найдет себе другого мужчину. Может быть, с ним у нее сложится лучше, чем со мной. Я искренне хотел бы, чтобы так вышло.

Запомни одно, сын: лучше жить недолго, но свободным элтом, не пошедшим на сделку со своей совестью, чем предателем себя и своих интересов, подставляющим окружающих. Хуже этого нет не только для воина, но и для имени свободнорожденного. Я не смог бы вынести такого позора, смотреть тебе в глаза, поправлять твои волосы и знать внутри, что я предал себя, тебя и мою семью. Для меня подобная жизнь равносильна смерти при жизни. Я кто угодно, но не предатель. Живи, сын, так, чтобы тебе не было больно посмотреть в глаза себе самому на склоне дней, когда ты будешь просматривать свою жизнь. Помни, элты сильны тем, что свободны духом. Мы ни прихлебатели, ни подхалимы и не пыль в ногах магов и атлантов. Будь сильным, сын. У тебя впереди вся жизнь».

Голос отца умолк, а изображение исчезло. Я, сидя на опавшей листве деревьев, размышлял о сказанном мне, судорожно сжимая в руках ноокл. Это продолжалось недолго. Совсем рядом я услышал знакомые голоса, а вслед за ними на поляну, на краю которой я находился, вышли трое моих сверстников. Впереди шел Эрн, а за ним Шилаат и Акаиса.

– Ты был прав, Эрн, – донеслось до меня. – Эд здесь, чутье не подводит тебя.

Эрн остановился, заметив меня, и сделал друзьям знак рукой. Разговоры стихли.

– Ты не хочешь, чтобы мы нарушали твое одиночество? – голос Эрна был тих и спокоен.

Он лучше всех знал меня и почувствовал мое состояние.

– Если так, то мы уйдем и оставим тебя размышлять.

Среди учеников школы было принято не беспокоить кого-либо, если он хотел поразмыслить и побыть наедине. Это было правом каждого и соблюдалось всеми.

«Так даже лучше, что они пришли», – подумалось мне.

Боль утраты постепенно проходила, эмоции улеглись, комок в горле перестал жать. Сидеть здесь дальше одному мне не хотелось.

– Как вы меня нашли? – вместо ответа спросил я.

– Эрн у нас специалист по розыску. Хотя ты и забрел в такую глушь, что здесь даже тропинок нет, – донесся до меня звонкий голос Акаисы. – Что случилось? Почему ты убежал, ничего не сказав нам?

– Не трогай его, Акая, ему сейчас не до ответов на вопросы, – вмешался Эрн. – Ты пойдешь с нами на озеро искупаться или останешься здесь?

– Пойду.

– У тебя, Эрн, прирожденный дар убеждать кого-либо в чем-либо. Только что Эдвин остался бы наедине с собой, а теперь он пойдет с нами, – с некоторым удивлением заметил Шилаат.

– Надо было взять Шииту, – пошутила Акаиса, – она нравится Эду. У него бы при виде ее потеплело на душе, и он отошел бы от тяжелых дум. У тебя эзрай? (состояние, когда тяжело на душе в связи с каким-то событием).

– Тэр. Погиб на войне отец.

Скрывать эту новость не имело смысла. Все равно ее узнали бы уже завтра.

– Ты точно хочешь пойти с нами? Сделай знак, и мы оставим тебя одного, если тебе надо подумать.

– Я все решил. Иду вместе с вами.

Я поднялся, встряхнулся, и мы все вместе пошли на озеро. По дороге мои товарищи молчали, только изредка перебрасывались парой слов между собой. Друзья помогали мне пережить потерю отца, не задевали меня и не приставали ко мне. Не принято было лезть друг другу в душу, сочувствовать, входить в положение. Это считалось ненормальным. Поддержка была в другом: в той силе и в том спокойствии, которое хранили друзья, в осознании ими того, что мне нужно справиться с собой и проявить в этом мужество и силу, а не раскиснуть и сдаться. Сверстники спрашивали только самое необходимое, не смеялись и не развлекались, чтобы не оскорбить мои чувства.