– Он не захочет со мной разговаривать, – не раздумывая, выпаливает папа.

– Ну и что? Он же подросток. А ты его отец, – говорю я.

А затем мысленно добавляю: «И должен заставить его вернуться домой».

Папа качает головой:

– Я не могу ему помочь, Клара. Я просмотрел все возможные варианты будущего, и Джеффри никогда не слушается меня. И, если честно, мое вмешательство все только ухудшает. – Он прочищает горло. – Но я пришел не только ради подарка. Мне поручили тренировать тебя.

Сердце начинает колотиться в груди.

– Тренировать меня? Для чего?

На его челюсти играют желваки, пока он обдумывает ответ.

– Не знаю, известно ли тебе это, но я солдат.

На мой взгляд, это слишком скромное определение для предводителя божьей армии, но не буду придираться.

– Да, я слышала об этом.

– И специализируюсь на владении мечом.

– Владение мечом? – переспрашиваю я, и мой голос невольно срывается на крик, отчего на нас начинают коситься прохожие. – Ты собираешь научить меня сражаться с мечом? – понизив голос, спрашиваю я. – То есть… пылающим мечом?

«Но ведь он появляется в видении Кристиана, – думаю я. – Не в моем. Не я сражаюсь им».

Папа качает головой:

– Люди часто принимают его за пылающий меч, но на самом деле этот меч соткан из сияния венца. Меч света.

Мне с трудом верится в услышанное.

– Меч света? Но почему я?

– Это часть плана, – поколебавшись, признается он.

– Понятно. То есть существует какой-то божественный план, в котором мне определена роль?

– Да.

– А у тебя есть копия этого плана, чтобы взглянуть на нее? Хотя бы одним глазком?

Уголок его рта приподнимается в улыбке.

– Он еще не закончен. Так ты готова приступить? – спрашивает папа.

– Что, прямо сейчас? – удивляюсь я.

– Нет времени лучше, чем настоящее, – говорит он, и, уверена, эти слова кажутся ему отличной шуткой.

Он подходит, чтобы взять у меня велосипед, и мы медленно шагаем в сторону «Робл».

– Кстати, как дела в университете? – спрашивает он, как любой другой заботливый отец.

– Хорошо.

– А у твоей подруги?

Мне кажется странным, что он спрашивает о моих подругах.

– Ну… у какой?

– Анджела, – уточняет папа. – Ведь это из-за нее вы поехали в Стэнфорд, верно?

– Ох. Да. Кажется, у Анджелы все хорошо.

По правде говоря, в последний раз мы с ней тусовались, когда она позвала меня в Мемориальную церковь. Я звонила ей на прошлых выходных, чтобы пригласить на новый ужастик, который вышел в преддверии Хэллоуина, но она меня отшила. Сказала, что занята. Также она отказалась сходить на вечеринку или поэтические чтения, куда я звала ее в надежде отвлечь от учебы. И даже на курсе гуманитарных наук она вела себя крайне тихо и постоянно витала в облаках.

На самом деле в последнее время я чаще встречаюсь с ее соседками по комнате, чем с самой Анджелой. С Робин мы вместе ходим на занятия по истории искусств по понедельникам и средам, а после пьем кофе. А с Эми мы завтракаем вместе, без умолку болтая о всякой чепухе. И от них я узнаю, что Анджела либо пропадает в церкви, либо сидит в комнате, приклеившись к ноутбуку, или читая устрашающие на вид книги, или строча что-то в своем блокноте. К тому же она почти не вылезает из своего спортивного костюма и иногда даже забывает про душ. Судя по всему, она напряжена больше, чем обычно. Думаю, так на нее влияет предназначение и ее одержимость цифрой семь, парнем в сером костюме и всеми остальными подсказками из видений.

– Мне всегда нравилась Анджела, – говорит папа, что несказанно меня удивляет, ведь они виделись всего лишь раз. – Она очень страстно желает поступать правильно. Так что тебе следует присматривать за ней.