Поэтому в течение жизни человек осознает на практике, что свободы, как чего-то внешнего, которое он смог бы получить и в которой смог бы жить, не существует, в отличие, например, от хлеба, крика, суеты, в общем, времени и пространства.

С другой стороны, человек не производит свободу как пряжу, она, по сути, от его действий непосредственно не зависит, напротив, действия его, в значительной степени, вынуждаются обстоятельствами до самой могилы.

Отсюда видно, что свобода может быть только состоянием сознания, зависит от его уровня и меняется вместе с ним. Высокий уровень сознания означает высокую степень вероятности преодоления человеком любых препятствий, высокую степень его свободы, способность к развитию, а низкий – его пассивность, смирение, желание просто «плыть по течению».

Все эти рассуждения и жизненные реалии позволяют определить свободу, которая проявляется в действиях человека в жизни, как состояние неудовлетворенности сознания собой, претворяющееся в выработку способов собственного изменения путем воздействия на наличное бытие с учетом его противодействия. Иначе говоря, если условия существования не позволяют человеку полностью господствовать над обстоятельствами, то никто и ничто не мешает ему стремиться к этому: приближение к идеалу есть тоже, в определенном смысле, обретение большей свободы.

Известное выражение: «Наконец-то я вырвался на свободу» означает переход человека к бурной деятельности, то есть имевшаяся неудовлетворенность, заблокированные стремления начинают реализовываться. Не надо думать, что свобода может быть снаружи, вокруг тебя. Если нет стремлений, то будь вокруг всё к твоим услугам, ничего тебе не будет нужно. Об этом хорошо знают богатые бездельники, быстро устающие от жизни.

Если человек, в общем, не выражает неудовольствия жизнью и ни к чему не стремится, то такая пассивность означает временную блокировку им самим из-за, как правило, внешнего давления, его стремлений, что характерно для «слабого» сознания. В результате, они, не находя себе выхода, поскольку не бывает полностью удовлетворенного человека, кроме душевнобольных, подспудно разрушают сознание человека и ведут его к психическим заболеваниям.

В этом отношении более точным мог бы быть не термин «свобода», а термин «освобождение», поскольку сознание не ждет свободы, а всегда само стремится освободиться от прежнего, так или иначе разрушить его, сменить собственную оболочку, выразиться по-новому. То есть свобода, как процесс освобождения, есть средство для развития сознания, развитие же и представляет собой истинную цель сознания, души. Нет стремлений – нет и свободы, нет и развития. Человек в подобном состоянии уже не нужен собственной душе. Она не хочет в нем оставаться. И он заболевает и умирает, если не «воспрянет духом».

Поэтому свободу, интуитивно понимая, что она есть освобождение, разрушение существующего порядка, в котором, возможно, кое-кому было довольно уютно, так уважают, побаиваются, а философы не в состоянии разобраться с позиции логики, что это такое. И действительно, есть чего бояться. Ведь, на самом деле, свобода в практической жизни – не состояние чистого размышления, которое может быть ни о чем, не построение отвлеченных конструкций, а состояние моделирования способов устранения препятствий на пути к осуществлению имеющихся пока только на бумаге или в голове конкретных проектов. Иначе говоря, это путь к освобождению от пут наличного, какое бы оно ни было распрекрасное снаружи и внутри, ради обретения нового.

Именно это и требуется еще неразвитой душе в нашем страдающем мире.