Настигнут меня, прекословя рассудку,
Когда бы суметь навсегда не вернуться
К тому, что оставлено временем в блюдцах
Фарфоровых луж, бормотанье зеленом
И слабых висках в ореоле бессонном.
Попробуй теперь, но уже бесполезно –
Мятежные ливни, как звуки оркестра,
Взвихрятся, взорвутся в недужном покое,
Что рухнет, как миф, под твоею рукою.
23 апреля 1990
* * *
Зачем этот миг, что всеведущ и вечен,
В течении нашем ничем не отмечен?
Мы нижем его на суровую нитку
И пишем в строку пожелтевшему свитку.
Не помним – он пах тополями и дымом,
Молочным туманом над сонным заливом,
Весь в каплях, дрожал и струился, как вены –
На узких запястьях зеленой измены.
А мы все дремали и ждали награды,
И небо на крыши легло снегопадом,
Давило, как пресс – виноградные кисти,
Все звуки, и краски, и юные листья.
О, мы бесполезно потом вспоминали
Столетья, в которых так много печали,
Их хлам ворошили, стараясь найти
Дарованный миг в бесконечном пути.
23 апреля 1990
* * *
Высок соблазн открытых окон
И гулких лестничных пролетов –
Свить тьму в последний неясный кокон
Над торжеством земных полетов,
Стать каплями росы и пеплом,
Рассылаться от чьих-то всхлипов
И плыть в зеленом, красном, светлом
Потоке прошлого сквозь липы.
По бесконечным звездным склонам
Скользить во тьму созревшей ночи
К ивовым горестным наклонам
В пыли, осевшей у обочин,
Сквозь одинокие, немые,
Мучимые тоской и страхом
Те двадцать лет – уйти в другие
Единым сном, единым махом,
От всех надежд – камней на сердце
Удрать в иное измеренье,
Исполнив напоследок скерцо,
С улыбочкой скользнуть за двери.
Сбежать нелепо и жестоко
От скучных сумерек блаженных,
Пока высок соблазн окон
В сосущей пустоте Вселенной.
24 апреля 1990
* * *
Будет год под знаком «високосный»,
Мой насмешник, отдан нам в награду,
Дым слоистый горькой папиросы
Откадит ночному снегопаду.
Слабый шорох белопенных перьев
Начерно прошьет часы ночные,
Ветки сиротливые деревьев
Тронут ветры южные, ручные.
Весь разор затопит глубиною
Тишина ночного снегопада,
Тишина, что будет нам с тобою
Вместо счастья отдана в награду.
26 апреля 1990
* * *
Дороги исхожены, вечны и ложны,
Дрожащей тоски и они не накормят,
А встреча, она и теперь невозможна
В настоянном сумраке брошенных комнат.
На этой земле, подчиненной распаду, –
Печали скозняк от незапертой двери.
А птицы твои к разоренному саду
Еще прилетают на крыльях потери.
26 апреля 1990
* * *
Ковшик ладоней, хранящий дыханье огня,
Голос, как ветер, внезапно настигший меня,
Это откуда, из чьих беспощадных высот
С ветхозаветной тоскою сей голос зовет?
Смуглый рассвет – призрак яви и зыбкого сна,
Ветер, огонь и густая, как мед, тишина…
Небо зловеще исчеркано стаей ворон,
Знаю – вслепую навстречу мне двинулся Он.
Тысячи лет его путь и дарованный час
Жили когда-то, и кто теперь вспомнит о нас?
Погребены на краю неизвестной страны
В поисках Царства и юной, и вечной весны.
Но на рассвете ликующе точен твой шаг,
Победоносен сей плащ, разрезающий мрак,
Только откуда, из чьих недоступных высот
С ветхозаветной тоскою твой голос зовет?
29 июля 1990
* * *
Диковатый, озябший зверек
Просыпается вечером в доме.
Да не греет его огонек
В оголтелом сиротском содоме.
И не кормят, как пламя с руки,
Разговоры о ценах и страхах,
Чепушинки газетной строки –
На пушистых, затравленных лапах.
22 августа 1990
Березы
Возносятся стройные стебли
Мучительной чистоты,
Пронзая свинцовую небыль, –
К святилищу простоты. –
Где ангелов легкие перья
В чернилах сиреневых гроз
Прощают земное неверье
На белых страницах берез.
Сентябрь 1990
* * *
А ночью с тобой ничего не случится –
Бессонниц и страхов озябшие тени
Тебя берегут, черноперая птица,
И губят позорно дождем отречений.