– Сегодня, в этот день боли, мы возвращаемся мыслями в степи Центральной Азии и Казахстана […] мы выражаем нашу глубочайшую благодарность тысячам и тысячам русским, казахам, украинцам, узбекам, киргизам, которые пережили с нами нашу трагедию […] среди всего этого унижения и страдания, есть и светлые моменты, связанные с людьми разных национальностей, которые в те страшные дни дарили нам тепло, сочувствие и помощь. Это тоже наша история, история отношений между народами […]

Наконец, комментируя самые последние события, в частности националистические восстания, которые ввергли целые республики в хаос, его речь стала призывом к умеренности и отказу от экстремизма:

– Недавние события […] вместо этого показывают нам, насколько смертельной может быть враждебность между народами. […] Сегодня мы четко понимаем, что успех Перестройки будет зависеть от того, сумеем ли мы противостоять дестабилизирующим силам, которые сеют вражду между народами. Мы говорим «нет!» межнациональной ненависти, мы говорим «нет!» сепаратизму, мы говорим «нет!» всем силам, которые пытаются вызвать взаимную злобу и подозрительность среди людей разных национальностей, мы говорим «нет!» национализму! […] Сейчас главное – работать, развивать экономику и не позволять экстремистам любого рода втягивать людей в конфликты. Это долг каждого гражданина […].

Эта речь получила одобрение большинства общественного мнения благодаря своей ясности и искренности. Завгаев, казалось, был способен интерпретировать доминирующие настроения среди простых людей, и вокруг него начал консолидироваться фронт консенсуса. Но эта пламенная речь была лишь способом для Завгаева сохранить себя у власти.

Очищенная словами Первого секретаря ЦК КПСС, разгорелась ревизионистская дискуссия о преступлениях сталинизма36. Спонсируя дебаты о так называемых чистых страницах истории, Завгаев держал профессоров, ученых и академиков рядом друг с другом и создавал условия для смены поколений, в которой Партия отчаянно нуждалась, чтобы не быть сметенной происходящей демократизацией. В его личном политическом проекте, конечно, была цель продержаться как можно дольше, пройти через кризис социалистической системы невредимым и выступить в качестве отправной точки для новой системы: демократической, да, многопартийной, конечно, но по-прежнему где доминирует его личность, согласно к полуавторитарной модели, которая долгое время представляла бы собой стандарт постсоветских республик и которая в некоторых случаях все еще действует сегодня.

Первая проблема, однако, возникла рано. Как мы уже говорили, наследниками вайнахской цивилизации являются не только чеченцы, но и их ингушские» братья», население которых едва достигает 200 000 человек и которые живут между Чечней и Северной Осетией. Они тоже, как и чеченцы, были репрессированы, и по возвращении им пришлось столкнуться с теми же трудностями, с одним существенным отличием: когда Москва «простила» ингушей, она не позволила им вернуться хозяевами всей своей земли. Небольшой район, соответствующий юго-западной территории Ингушетии, остался присоединенным к Северной Осетии, потому что во время изгнания ингушей на этой территории была создана столица Осетии Владикавказ с внушительным промышленным районом, который теперь занимал большую часть этой «неиспользованной земли». Чтобы избежать межэтнических столкновений, центральное правительство решило не возвращать район, называемый Пригородным, его законным ингушским владельцам. Теперь, когда Гласность позволила каждому публично отстаивать свои доводы, ингуши требовали исправить эту историческую ошибку.