– Да здравствуют лучшие ученики Кондитерской школы №1!

На площади наконец появилась школьная колесница в виде огромного пирожного-корзиночки, заполненного девочками в розовых гимнастических костюмчиках. Когда пирожное поравнялось с трибуной, девочки выстроились в трёхярусную пирамиду, на вершину которой взобралась Перникулина и сделала «ласточку». Оказавшиеся внизу подруги с трудом удерживали её в равновесии. Номер был отрепетирован заранее, но никто не учёл того, что колесница будет двигаться, причём не совсем равномерно. Однако Перникулина всё же смогла удержаться, и даже пыталась улыбаться, хотя вместо улыбки на её лице застыла вымученная гримаса. Зрители аплодировали, не жалея ладоней, а тётушка Эклер от волнения чуть не свалилась с трибуны. Да, это была серьёзная заявка на то, чтобы стать королевой карнавала!

Шествие приближалось к концу. Над площадью, разбрасывая мелкие разноцветные конфетки, пролетела бригада ангелочков, и мэр уже снял пряничную кепку, чтобы произнести речь, как вдруг толпа ахнула.

– Смотрите, смотрите!

Сахарное облако спустилось откуда-то с высоты и закружилось над площадью, сияя и переливаясь разноцветными искрами. Как вы уже догадались, это была Мартина верхом на Селине. Шлейф великолепного платья вился за ней, раздуваемый ветерком. Птица продемонстрировала несколько фигур высшего пилотажа, от которых у зрителей захватило дух. Казалось, что Мартина вот-вот сорвётся вниз и разобьётся, но девочка держалась крепко. Вообще-то для страховки она привязалась к синице липким ремешком. Показав всё, на что была способна, птица грациозно приземлилась у фонтана. Гром аплодисментов приветствовал Мартину и её подругу.

– Браво! – кричали восхищённые зрители.

– Это Мартина! Это наша Марципанова! – восклицали узнавшие девочку мадам Эклер, Иван Кузьмич и ученики школы.

Шоколадные зайцы от восторга начали бить в барабаны и литавры.

Мэр Тульский подошёл к микрофону:

– Пожалуй, это лучшее, что я сегодня видел! Данными мне полномочиями объявляю королевой карнавала…

Он не успел договорить, так как на трибуну взбежал лейтенант Гамлетко. Полицейский что-то взволнованно зашептал на ухо своему начальнику, но поскольку микрофон был рядом, то до публики долетели некоторые обрывки фраз:

– Нарушитель порядка… порча имущества… арестовать!

Несколько крепких галетных парней угрожающего вида уже тащили упаковочную сетку для поимки птицы. Мэр, посовещавшись с майором, снова подошёл к микрофону.

– К сожалению, в связи с неожиданно открывшимися обстоятельствами, я вынужден отдать приказ…

Вдруг страшный грохот прервал его речь. Над площадью пронёсся вздох ужаса, и недавно весёлые участники карнавала обратились в паническое бегство, сбивая друг друга с ног. Находившиеся на трибуне не сразу поняли, в чём дело, потому что стояли спиной к памятнику основателям города, а когда обернулись, то в страхе попрыгали вниз. Случилось то, чего никто не ожидал: монументальные фигуры Пьера Эклера и Жоржа Безе внезапно ожили и, покинув свой пьедестал, двинулись в толпу.

Зрелище было поистине ужасное. Шоколадные великаны крушили всё на своём пути. Их бесстрастные лица не выражали никаких эмоций, казалось, что они двигаются вслепую, но это было не так. Гигантский Жорж Безе очень точно попадал кулаками в цель, а Пьер Эклер размахивал шоколадным свитком как дубинкой, словно мух прихлопывая тех, кто не успел увернуться.

Сахарная трибуна была разрушена, торты-колесницы растоптаны. Участники карнавала, зрители и почётные гости в страхе бежали вдоль бульвара Братьев Батончиков, преследуемые ожившими скульптурами. От взмахов кулаков Жоржа Безе слетали крыши домиков и валились деревья. Превратившийся в дубинку рулон с рецептами Пьера Эклера гулял направо и налево. Оказавшиеся беспомощными стражи порядка бежали впереди толпы. Кто-то пытался спастись, оседлав лошадку или барана. Оглушительно визжали марципановые поросята.