К концу 21-го века вся планета превратилась в свалку брикетов, а «Мукомол» всё продолжал и продолжал работать.

Джонни был отличным парнем. Душой компании. Любимцем девушек. Капитаном футбольной команды. Старостой группы. Председателем студенческого братства. С самого рождения и вплоть до окончания с отличием Стэнфордского университета по специальности “Юриспруденция”, он был идеальным человеком. Лучше не бывает. За что бы он не взялся, все получалось. Про таких говорят: “руки из правильного места растут”.

Несколько серьезных адвокатских контор предложили ему работу. А одна начинающая фирма, сразу предложила стать партнером с его фамилией в названии. Лучшие футбольные клубы мечтали заполучить его в основной состав. Великолепное будущее открывалось перед ним.

Но у Джонни была заветная мечта – работать на пилораме. Подальше от городской суеты и лицемерия. Все были в шоке. Родители не знали, что делать. А его девушка – чемпионка олимпийских игр по художественной гимнастике, даже пыталась свести счеты с жизнью. Никакие уговоры, просьбы, мольбы, доводы и ультиматумы не возымели результата. Джонни остался непреклонен. И послав всё и всех к чертям собачьим, он отправился в глушь, в деревню – пилить дрова. Нельзя сказать, что это стало лучшим решением в его жизни. Но выбор сделан. Жребий брошен.

Через год она вернулся в город в надежде получить место в адвокатской конторе или на худой конец в футбольной команде. Но, к сожалению, ни одна из этих организаций не нуждалась в безруком Джонни.

Валерий жил в старом обшарпанном студенческом общежитии. Его комната полностью соответствовала внешнему облику здания и представляла собой отвратительно-депрессивное зрелище. Тускло освещаемая одинокой лампочкой, восьмиметровая каморка с грязно-желтыми стенами, оклеенными плакатами с пожилыми женщинами из журналов «Лиза» и «Бурда» и выцветший позапрошлогодний календарь с президентом страны, держащим на руках маленького тигренка. Это Валериных рук дело. Он повесил этот календарь, когда только въехал сюда и зачеркивал числа, считая их последним проведенным здесь днем. На следующий год он обводил числа красной ручкой. А в этом году просто закрасил черным фломастером, который высыхая, полностью исчезал. На стенах было несколько прибитых гвоздями покосившихся полок, на которые прилипли несколько книг по уринотерапии, самолечению и знахарству, которые оставили здесь еще позапрошлые жильцы. Наклейка, с исчезнувшим изображением какого-то святого и, конечно же шторы из коричневого, не поддающегося нападкам времени, драпа. Сразу под шторами, закрывающими ни разу не открывавшиеся и не мывшиеся окна – диван-кровать, со сломанным раскладным механизмом. В углу комнаты, заполняя собой практически все свободное пространство – угловой шкаф-монстр из крошащегося ДСП. На грязном, засыпанном стружкой, полу – полуистлевший безликий линолеум неизвестного цвета, на котором стоит маленький столик-книжка и кособокий табурет. Но самое интересное – напротив кровати, вместо телевизора, висит огромный, во всю стену, невероятной красоты персидский ковер ручной работы. Вот, пожалуй, и все. А нет, не всё. На кровати уже несколько недель кряду лежит полуразложившийся труп Валерия.

Время 19 часов, я уже десять часов сижу на диване. Пятница. Мне сорок восемь лет, но ощущаю я себя на все семьдесят. Вторую неделю не принимаю ванну, голову не мыл больше месяца. Про нижнее белье промолчу. На мне майка, цвета изношенной тряпки для посуды. Сегодня выходной, как и вчера, завтра также, а послезавтра смена охранником. Сутки через трое, лучшее предложение на «хедхантере»