Заводной Суфлёр ослушался приказа. Задыхаясь от усталости, он пробежал мимо обрушившихся фасадов, пронёсся через дворы, свернул за угол и добрался до квартала с рухнувшими трёхэтажными жилыми зданиями. На них упал огромный боевой дирижабль. Как мёртвая туша, он лежал между разрушенными домами, зарытый в землю.

Профессор Аэрис вконец обессилел.

Он лихорадочно обходил упавший дирижабль в поисках двери, окна, лестницы, помоста, хоть чего-либо, что могло бы помочь ему забраться внутрь и спрятаться.

Наконец он заметил небольшое окно, через которое можно было пробраться в каюту, частично погрузившуюся в землю при столкновении. Аэрис пролез через узкое отверстие и быстро заложил его кирпичами.

Когда опасность миновала, сердцебиение и дыхание Заводного Суфлёра понемногу выровнялись. Внутри дирижабля витала пыль, пахло древесным лаком и старой краской. Заводной Суфлёр вытащил из кармана куртки платок и вытер пот с лица, одновременно осматриваясь вокруг.

Постепенно глаза привыкли к темноте.

Каюта была перевёрнута вверх дном, потолок был полом, а пол – потолком. То, что сейчас служило полом, было покрыто толстым слоем пыли, на котором виднелись свежие следы. Кто-то побывал здесь совсем недавно или всё ещё был здесь.

Профессор стоял на месте не двигаясь. Он отчётливо ощущал, что в каюте кто-то ещё притаился и теперь наблюдал за профессором. Этот кто-то не издавал ни звука, не двигался и, казалось, даже не дышал.

Внезапно раздался грохот, и Аэрис резко обернулся. От испуга он широко раскрыл рот.

Из тёмного угла на него пристально смотрели яркие холодные глаза. Побледневший от ужаса Аэрис уставился на существо, словно увидев привидение.

Но это было не привидение.

Он, сам того не ведая, запер себя в одном пространстве вместе с кроклоком.

ПЯТНАДЦАТИЛЕТНИЕ ВАПОР И ОРКА сидели на своих привычных местах в первом ряду изогнутых скамеек в переполненном лекционном зале академии в ожидании Заводного Суфлёра.

Перед ними стояли кафедра лектора и стул, а над ним огромный написанный маслом портрет императрицы, которая словно наблюдала за всем происходящим и давала своё благословение этому очагу просвещения.

Стрелки большого хронометра, висящего на стене лекционного зала, свидетельствовали о том, что профессор Аэрис опаздывал уже на полчаса.

Открывающаяся вниз аудитория с отделанными состаренным дубом стенами была забита различными приборами и оборудованием. Весь этот хаос, который все они вместе образовывали, был своеобразной попыткой собрать все времена, формы и миры в одном месте.

Студенты также являли собой очень интересную и яркую группу. Разноцветные накидки, брюки и юбки свидетельствовали о принадлежности к разным факультетам и уровням образования. Общим для всех нарядов были лишь вышитый на левом рукаве герб академии и девиз на латинском языке.

Hæc meditare, in adinventionibus tuis. Размышляй над своими открытиями.

В связи с уже стучавшимися в дверь летними каникулами и отсутствием лектора в лекционном зале царило чувство суеты и непривычной бодрости. Один дерзкий курсант астрологического факультета с напыщенным видом встал перед аудиторией и надел на голову большую медную чашу. Затем машинным маслом он нарисовал под носом усы и стал забавно передразнивать манеру ведения лекций профессора Аэриса.

– Паровые технологии не должны быть рассадником иррациональных сил, – произнёс молодой человек в школьной форме в широкую полоску, подражая чересчур восторженному лекторскому голосу профессора и размахивая гаечным ключом в руках в свойственной Аэрису манере. – Необходимо изучать перебои в работе паровой техники и многообразие явлений! – продолжал он, делая вид, что случайно натыкается на рабочий стол лектора. Это вызывало визг и смешки.