– Абижаэш, дарагой! – Белла взметнулась с дивана и унеслась в свой кабинет. – У меня все как в аптеке на своих местах, – она зашелестела бумагами в сейфе. – Это премиальный дом, неподалеку от "Фрунзенской".

– По-онял… Вернее, около того места, где еще недавно была "Фрунзенская".

– Ты, наверное, забыл уже, когда в крайний раз на метро ездил. Я не поняла, она что – хочет нанять тебя адвокатом?

– Выходит, что так.

– Любопытно. Если не поеду с тобой, места себе не найду!

– Можешь не ревновать, я на губастых не засматриваюсь.

– От любопытства, а не от ревности! Не обольщайся!

*

Проезжая мимо строительного забора, ограждающего то место, где готовились строить новый павильон метро, Ефим крякнул:

– Да, ломать – не строить… Интересно, сколько времени местным придется до соседних станций пехать?

– Ташка к тому времени уже в школу пойдет, – пессимистично сказала Белла, – ты видишь, как "быстро" "Театральную" строят, не то на двадцать восьмой, не то на тридцатый год открытие планируют, сколько лет уже ограждение на площади стоит! Люди уже и не чают, что когда-нибудь смогут в Мариинку на метро приехать… И это в центре города, а уж в Московском районе и подавно спешить не будут.

– Тебе-то какая печаль? – спросил Ефим. – Чем плоха машина?

– Тем, что она в каждой пробке застревает. Помнишь, как однажды мы от Театральной до Сенной около часа добирались?

"Рэйндж-ровер" Ефима малой скоростью, чтобы не разбрызгивать лужи, вполз в арку и оказался во дворе семиэтажного дома постройки 30-х годов. Двор был с трех сторон окружен построенным в форме буквы "П" домом. Его заливал свет прожекторов и красно-синих мигалок. На первый взгляд дом выглядел обычно.

Возле центра "П" была натянута яркая лента, за которой мелькали полицейские куртки и суетились эксперты. Вокруг ленты толпились люди, многие – в куртках поверх пижам и спортивных костюмов, а кто-то – даже в тапочках, зябко переступая ногами.

– Фима, – толкнула мужа Белла, – да тут как минимум убийство!

– Чует моя чуйка… – Ефим остановил машину и вылез, чтобы открыть дверцу для жены.

– Надеюсь, эта фифа не скинула Маркова с балкона… – Белла выскочила наружу.

Тут возле большого дерева она увидела Савелия Петровича и перевела дыхание. Измайловой очень не хотелось, чтобы со старым доктором случилась беда. Пару лет назад в окрестностях Севастополя, работая с делом, в которое оказалась втянутой первая жена Когана, Антонина, Белла была ранена, оказалась в отделении нейрохирургии и прониклась благодарностью и уважением к доктору, который поставил ее на ноги. Признательность Беллы распространилась на всех нейрохирургов.

– Савелий Петрович, здравствуйте, – Белла тронула бывшего подзащитного за руку. – Что тут у вас?

– Беллочка, добрый вечер… хотя что тут доброго, – обернулся пожилой мужчина. – Представляете, какой ужас, говорят, девочка, молоденькая совсем, с балкона сорвалась, с пятого этажа.

– Жива? – спросил, подойдя, Ефим.

– Какое уж там… Тут метров двадцать, не меньше, да внизу – асфальт…

– Граждане, вы тут проживаете? – подошел к Белле и Ефиму молодой полицейский со строгим не по возрасту круглощеким цветущим лицом.

– Нет, – Ефим достал удостоверение члена Федеральной палаты адвокатов, – нам позвонили и сообщили, что по этому адресу требуется профессиональная юридическая помощь.

– Где же оно, где? – Белла лихорадочно рылась в сумке в поисках своего удостоверения, – авадакедавра, я его что, забыла?!

– Кажется, я вас узнал, – посмотрел на нее полицейский, – мы наслышаны о женщине-адвокате, которая любит эту присказку.

– Вот оно! – Белла радостно выудила удостоверение. – Кто это так прикололся, засунул его в косметичку? – она укоризненно посмотрела на мужа.