Лея Давидовна по-прежнему держится несколько особняком, но теперь это не огораживание, а социальная дистанция, если использовать модный в этом сезоне термин. Она прекрасно общается и с нами, и с женами, и лишь иногда взбрыкивает, демонстрируя, какое одолжение оказывает нам своей дружбой.

– Лея, мы давно выяснили, что страсть к безумным выходкам всегда жила в душе Бориса. Просто мы с Андрюхой ее разбудили.

Мадам Запятая привычно поморщилась: ей не нравилось, когда я называл Андрюху Андрюхой, и уточнила:

– Не к безумным, а к идиотским.

– Мой термин кажется уместнее.

Лея ответила дежурной улыбкой и сменила тему:

– Ты придумал собачке имя или не стал торопиться?

Не обращайте внимания: мы с Леей Давидовной постоянно обмениваемся колкостями, выясняем, кто из нас остроумнее.

– Собачку зовут Баффи.

– Как репера? – удивился Боря.

– Какого еще репера? – удивился я.

– А-а-а… репер – это Хаски.

– Борис, ты увлекаешься современной музыкой? Никогда бы не подумала.

– Я тоже.

– Случайно услышал по радио, – попытался оправдаться Запятой.

– И запомнил?

– Нет, сразу забыл.

Как видите, Боря тоже умеет быть колким. Правда, для этого требуется или мое, или Андрюхино присутствие, потому что я не уверен, что он позволяет себе подобные выходки, оставаясь с женой наедине.

– Так сильно забыл, что перепутал. – Борис поднялся на ноги. – Это у тебя не хаски?

– Это у меня бобтейл.

– Красивая, правда? – Боря вновь посмотрел на жену.

– Красивая у тебя я, – отозвалась Лея Давидовна. – А от собачки будет много шерсти.

Баффи раскрыла пасть и показала язык, подтверждая, что шерсти будет много. Мой друг вздохнул и развел руками.

Борис Моисеевич Запятой был вторым сыном знаменитейшего к северу от Белорусского вокзала зубного техника Моисея Запятого, который мечтал однажды выйти на пенсию и разделить между сыновьями богатую во всех смыслах слова практику. Получилась у него только первая часть: в один прекрасный день Моисей Аркадьевич действительно вышел на пенсию и уехал на историческую родину индейцев племени чероки. А вот практику он передал только умному старшему сыну, поскольку Борис, несмотря на неудовольствие папы, избрал не серьезную профессию зубного техника, а занялся ядерной физикой. Впрочем, в науке Борис тоже разочаровался, то ли запутавшись в интегралах, то ли узнав о воздействии радиации на яички; подался в бизнес, но миллионером не стал и в конце концов оказался в некоем серьезном министерстве на непыльной, но доходной должности заместителя руководителя департамента.

А перед тем как стать бюрократом, то есть в период бизнес-активности, Борис Моисеевич женился на Лее Давидовне, и, судя по всему, любовь у них в ту пору была нешуточной, поскольку Лея Давидовна мало того что происходила из очень хорошей семьи, так была настоящей красавицей. Ну нос, на мой взгляд, мог быть и меньше, но сообщать об этом жене друга я не собирался.

С возрастом Лея набрала женственности, в груди – приблизительно до шестого размера, а Борис приобрел животик, потерял изрядную часть волос и смотрелся рядом с супругой, мягко говоря, не выигрышно. Тем не менее они оставались вместе, не давали повода для сплетен, однако до сих пор не обзавелись детьми – не получалось, несмотря на прилагаемые усилия. Однажды Боря признался, что они с Леей посетили все возможные клиники во всех приличных странах, включая Россию, лечились у китайцев, вьетнамцев, филиппинцев и еще у кого-то, чье название Борис позабыл, но их очень хвалили, познакомились со всеми шаманами, экстрасенсами и чудотворцами, которых можно было найти за деньги, но результата не получили. Отсутствие детей было единственным темным пятном на их чудесной семейной жизни.